Смерть Отморозка. Книга Вторая. Кирилл Шелестов

вы так скептически улыбаетесь?

      – Думаю, вы не боитесь, потому что вас не били по-настоящему.

      – Павел Александрович, – примирительно вмешался Дорошенко. – Но ведь совсем не обязательно лезть в драку. Разве нельзя организовать кампанию мирно, в доброжелательном ключе? Мне кажется, люди устали от войн, от этой грязи, которую видят по телевизору, на страницах газет. Везде одно и то же: тот вор, а этот – еще хуже. Бандиты, убийства, коррупция… сколько можно?! Хочется чего-то спокойного, положительного.

      Норов нахмурился. Он знал в Дорошенко это обывательское желание отсидеться в кустах в минуту опасности. Оно его раздражало.

      – Футбола, например? – саркастически осведомился Норов. – Притомился от сражений, да, Сережа? Ведь ты так много воевал! Раны болят?

      – Да я не в этом смысле, Павел Александрович,.. – поспешно принялся оправдываться Дорошенко.

      – Сколько, по-вашему, будет стоить кампания в мэры? – не слушая его, спросил Норов у Осинкина.

      – Ну… – замялся тот. – Не могу в данную минуту ответить точно. Миллиона три долларов?

      – Миллионов десять, – поправил Норов.

      – Так много? – недоверчиво переспросил Осинкин.

      – Это – если Сережа ничего не украдет.

      – Пал Саныч! – с укором воскликнул Дорошенко. – Разве я ворую?!

      – Прошу прощения, хотел сказать, «не завысит смету».

      – Десять миллионов! – ошеломленно повторил Осинкин. – Я, конечно, не могу не доверять вашей оценке, но мне она представляется несколько… чересчур…

      – У нынешнего мэра – в руках весь административный ресурс плюс избирком, – пояснил Норов. – Чтобы получить доступ к прессе и развернуть агитацию, вам придется тратить в три больше.

      – Не обязательно, – возразил Осинкин. – Люди ведь не дураки, они понимают, где правда, а где их обманывают.

      Подобные разговоры Норов считал пустыми. Он даже не стал спорить.

      – Вы найдете три миллиона? – вместо этого спросил он.

      – Нет, – ответил Осинкин и немного покраснел. – Таких денег мне никто не даст. Вот если бы вы возглавили мою кампанию…

      Он прибавил это как бы в шутку, но с надеждой.

      – Я не возглавлю, извините. Вы мне симпатичны, но за утопические проекты я не берусь.

      – Жаль, – грустно проговорил Осинкин.

      Он помолчал, вздохнул и прибавил:

      – Но я все равно пойду.

      И он опять издал свой застенчиво-виноватый смешок.

***

      Гаврюшкин и долговязый жандарм вернулись через несколько минут. Гаврюшкин протянул Лансаку паспорт в черной кожаной обложке, которую тот снял и принялся листать документ.

      – Гав-руш, – начал выговаривать он, но не сумел с первого раза дойти до конца. – Гав-руш-кин. – Он сделал ударение на последний слог и посмотрел на Гаврюшкина. – Так?

      – Ну, примерно, – недовольно отозвался тот по-русски и прибавил. – Боле-мене. Ладно, ес.

      Перед представителем власти он заметно убавил привычный уровень агрессии.

      – Вы сказали, что вы муж мадам Полянски? –