Смерть Отморозка. Книга Вторая. Кирилл Шелестов

состава преступления». Заместитель полпреда был в этом вопросе на стороне Норова, так что Норов здесь мог рассчитывать на победу. Камнем преткновения оставалось то, как поступить с Серпер и ее «командой». Вот тут согласия достичь никак не удавалось.

      Стараниями губернатора, история получила большую огласку, о ней много писалось в прессе: и в местной, и в центральной. Практически во всех публикациях Норов выставлялся вором и бандитом; везде говорилось о признаниях, данных его подчиненными. Соответствующие сюжеты были показаны в новостях федеральных каналов. Губернатор знал, что делает: он понимал шаткость обвинений, и нарочно, еще в ходе следствия сжигал мосты, только не за собой, а за прокуратурой.

      Своего он добился: прокурор области полагал, что после подобной шумихи полное снятие обвинений со всех участников поставит его в глупое положение и отразится на его дальнейшей карьере. Ему перевалило за 50, и он резонно опасался отправки на пенсию.

      И вот теперь прокуратура жаждала отправить за решетку всю шайку из «Наружной рекламы». Серпер как организатор должна была получить лет шесть, толстозадой бухгалтерше можно было выписать и поменьше, с учетом малолетнего ребенка и чистосердечного раскаяния. Ну, а с Геной Шишкиным и белоглазой Верой можно было вообще не заморачиваться, влепить по «трешнику» и – до свидания. Заместитель полпреда в принципе не возражал, их судьба его не волновала, но Норов упирался.

      – Да пусть сидят, Саныч, – по-приятельски уговаривал его прокурор. – Ты че, их жалеешь, что ли?! Они ж тебя предали, со всеми потрохами сдали! Ты их показания-то почитай, я их нарочно с собой прихватил, – Он хлопнул рукой по пухлому портфелю из черной кожи, лежавшему на столе. – Почитай, не пожалеешь! Никакого романа не надо, я тебе отвечаю!

      Читать показания в кабинете заместителя полпреда Норов не собирался, он и так их знал. Знал он и том служебном рвении, которое проявлял его друг в ходе следствия, как он давил на обвиняемых и запугивал свидетелей; лез из кожи, выслуживался, ему было не до дружбы. Собственно, ему и сейчас было не до дружбы – чего дружить с отставленным чиновником – он просто выполнял поручение начальства.

      Внутри Норова все кипело, он с удовольствием разбил бы своему другу его толстую рожу в кровь, но он заставлял себя оставаться спокойным и насмешливым.

      – По моему мнению, прокуратуре надо проявить гуманность, – с легкой улыбкой говорил он. – Все-таки, обвиняемые добросовестно сотрудничали со следствием, а в обмен, я уверен, им давались обещания…

      – Да какие еще обещания, Саныч?! – прокурора раздражала его несговорчивость, причины которой он не понимал. – Ты бы слышал, как они тебя поливали! Все приплели, что было и чего не было, как говорится, и друзей и бл…й!

      Заместитель деликатно кашлянул.

      – В самом деле, Павел Александрович, – вкрадчиво вмешался он. – Почему вы не хотите отдать их в руки правосудия? Пусть суд решает. Зачем ставить наших коллег из прокуратуры в неловкое положение?

      Норов