Жизнь за корону. Светлана Игоревна Бестужева-Лада

не поняла, как сильно не любил Павел своего старшего сына, которому августейшая бабка желала оставить трон – в обход его, законного наследника, единственного сына. Не знала, как люто ненавидел Павел своих невесток – только потому, что их выбрала в жены своим внукам все та же ненавистная Екатерина. Не понимала, что Павел балансировал на грани безумия, подозревая в злодейских умыслах даже свою верную и кроткую супругу, и как стремился побыстрее сбыть с рук старших дочерей, да так, чтобы их супруги не стали ему соперниками.

      А вот Александр знал не только это, о чем и писал тайно своему бывшему воспитателю Лагарпу через год после восшествия Павла на трон:

      «Мой отец, по вступлении на престол, захотел преобразовать все решительно. Его первые шаги были блестящими, но последующие события не соответствовали им…

      Военные почти все свое время теряют исключительно на парадах. Во всем прочем решительно нет никакого строго определенного плана. Сегодня приказывают то, что через месяц будет уже отменено… Благосостояние государства не играет никакой роли в управлении делами: существует только неограниченная власть, которая все творит шиворот-навыворот. Невозможно перечислить все те безрассудства, которые совершались здесь…

      Даже будучи только наследником престола, он заботился прежде всего о том, чтобы оставить в скромной вотчине – злосчастной Гатчине – след своих философских, социальных и военных убеждений. Он воздвиг рядом с православной церковью, расположенной на этой территории, католический костел и протестантский храм. Таким образом, еще два христианских вероучения благополучно соседствуют с официальной религией России, оскорбляя чувство истинно верующих и вызывая гнев православных священников.

      Мое несчастное отечество находится в положении, не поддающемся описанию. Хлебопашец обижен, торговля стеснена, свобода и личное благосостояние уничтожены. Вот картина современной России, и судите по ней, насколько должно страдать мое сердце…»

      Каждый день Павел присутствовал на параде конной гвардии. И если какой-нибудь офицер совершал ошибку, то царь хлестал его своей тростью, подвергал разжалованию, ссылал в Сибирь или тут же и навсегда заставлял надеть мундир простого солдата!.. За промашку наказывали кнутом, тюрьмой и даже вырывали ноздри, отрезали язык или уши, подвергали другим пыткам.

      Наконец-то Павел держал в руках столь желанный скипетр и располагал абсолютной, безграничной властью, позволявшей ему свести счеты со всеми, кто его презирал или избегал! Наконец-то пробил час мести!.. Он сослал своих противников и последнего фаворита Екатерины II; он призвал в столицу людей своего покойного отца. Со всех концов Империи, как в день Воскресения, объявились умершие 35 лет назад гражданской смертью старцы, чуждые нравам двора, все манеры которых заключались в наглой походке и взгляде…

      Павел изъял из обращения знаменитый «Наказ» покойной царицы, составляя который она вдохновлялась трудами всемирно известных философов. Все,