Заполняющий свет. Марина Столбунская

всё из-за смерти старшей сестры… Агата умерла в пятнадцать лет, от передозировки наркотиков на вечеринке у подруги. Ему тогда только исполнилось десять.

      Сестра лежала в морге, когда её отец в бешенстве орал и бил их маму, обвиняя Арину Борисовну в смерти дочери. Он словно дикий зверь набросился на беззащитную, убитую горем женщину, а Сван в страхе забился в угол.

      Вот тогда она и появилась – Агата. Прозрачная тень с искорёженным страданием лицом. Она беспомощными руками призрака пыталась оттащить отца от мамы, била его по спине и кричала, громко кричала, но никто, кроме Свана, её не видел и не слышал.

      Отчаявшись хоть что-то изменить, девочка подошла к брату и завопила в его залитое слезами оцепеневшее лицо: «Трус! Забился в угол! Помоги маме! Позови соседей! Сделай что-нибудь!»

      Агата и не надеялась, что Сван её услышит, но не могла просто стоять и смотреть.

      И он встал, решительно, сжав кулаки, и пошёл защищать мать. Но только и успел, что замахнуться, как полетел в сторону.

      – Брысь, приблудный ублюдок! Вот кому следовало подохнуть, а не моей крошке Агате! – Отец горько заплакал и обессиленно скатился по стене.

      Подоспели полицейские и медики, которых вызвали соседи, и всё было как в тумане. Отца Агаты увели, маму увезли на скорой. Она отбивалась, не хотела оставлять сына одного, но по её лицу обильно лилась кровь из рассечённого лба, и они её не слушали. Остался шрам, в который Сван и целовал маму каждый день.

      – Ты видишь меня? – осторожно спросила призрачная Агата у перепуганного брата.

      Он кивнул.

      – Я посижу с тобой. Не бойся. Всё хорошо. Ты молодец!

      Они болтали всю ночь. Под утро он уснул, а сестра исчезла. С тех самых пор Сван обрёл способность контактировать с призраками умерших людей. Он этого очень не хотел, но изменить свою судьбу уже не мог. А мама каждый год в день рождения Агаты покупала ювелирное украшение и складывала в шкатулку дочери, которую она же ей и подарила. Нормальными людьми им уже никогда не стать.

      «Быстро сунуть конверт в руки, сухо пояснить, выразить соболезнование и со скорбным видом удалиться», – думал Сван, подъезжая к крематорию на такси.

      Мест на парковке не осталось, пришлось выскакивать на ходу. У входа толпились люди. В торжественно-траурных нарядах, с огромными букетами в руках. До начала церемонии прощания ещё оставалось несколько минут, и они предпочитали переговариваться на улице, не спеша заходить внутрь.

      Похожую по описанию девушку Сван приметил сразу. Дочери Яворского едва исполнилось шестнадцать лет. Милана – изящная, среднего роста, с милым личиком и пшеничными волосами – стояла рядом с огромным мужчиной (возможно, охранником) и смотрела на окружающих злым прищуренным взглядом. Губы девушки нервно дёргались, а пальцы рвали кончик шейного платка.

      – Милана Яворская? – мягким женским голосом спросил подошедший к ней Сван.

      Она критическим взглядом окинула незнакомую девушку и слегка смягчилась – образ ей понравился.

      – Допустим…

      – Мария