Любовь и голуби. Владимир Гуркин

Думает. Я за ним углядываю… Люда на коммутатор поступила.

      Вася. Ну и чё?

      Надя. Ничё. Работает. А чё?

      Вася. Да ничё… Так…

      Надя. A-а. (Пауза.) Вот, Вася…

      Вася. Ага.

      Надя. Пришла я…

      Вася. Ага.

      Надя. И вот… Чё ты теперь мне скажешь?

      Вася. Не знаю. Живу…

      Надя. Где?

      Вася. У наших… с лесного. В этом… в общежитии.

      Надя. А-а.

      Вася. Чё, Надь? Сядем? Погоди. Вот, газетка есть. (Расстилает газету, сели.) Вообще-то, холодает.

      Надя заплакала. Плачет долго, тихо.

      Надя (вдруг). Водки бы ли чё принес.

      Вася (обрадовавшись). Дак принес.

      Достал из внутреннего кармана пиджака бутылку водки, из одного кармана брюк небольшой сверток с закуской, из другого – стопку.

      Надя. Гляди, вооружился.

      Вася. Не, если…

      Надя. Ну, наливай. Любоваться на ее теперь?

      Вася налил. Надя махом выпила.

      Вася. Закуси.

      Надя. Ой…

      Вася. Закуси…

      Надя. Ой… (Закусила из Васиных рук.) Много-то не пей.

      Вася. Я малень… Ёшкин кот.

      Надя. Чё?

      Вася. Мне, Надюха, без тебя шибко тошно… Я как этот… Как дурной… Не нужны тебе голуби, ну и черт с имя. Разгоню, ёшкин кот, а то, как медведь, из угла в угол. Ни про чё думать не могу: голова не слушается. Вот зараза… (Смахнул слезу.)

      Надя. Ну.

      Вася. Жизнь мне такая осто…

      Надя. Не ругайся.

      Вася. Да я так… Не буду. Хошь, я теперь ни разу не сматерюсь? Хошь?

      Надя молчит.

      Я чё с голубями-то вошкался, знаешь? (Поучая.) А-а.

      Надя. Желта вода в голову ударила, вот и вошкался.

      Вася. Ну чё ты говоришь?

      Надя. Стыдобушка. Все мужики как мужики, а ты с пацанами связался и давай: фьить да фьить! Людям в глаза смотреть совестно.

      Вася. Ага, в карты лучше штаны протирать… Шубы эти, костюмы, ёшкин кот…

      Надя. Я про карты ничё и не говорю. Те после работы как очумелые в шесят шесть хлещутся, ты по крышам прыгаешь… Кака разница? Что то – зараза, что то – зараза… Никакого интереса.

      Вася. Тю ты, мама родная.

      Надя. Чё?

      Вася. Чё ты болтаешь-то, когда не понимаешь?

      Надя. Значит, ты много понимаешь: ум из ушей лезет – девать некуда. Иди к курортной своей да и учи ее.

      Вася. Ее опять суешь…

      Надя. Органы движения они лечили… Поотрубать вам эти органы, чтоб дурью не маялись. От как славно-то было бы. (Пауза. Заплакав.) За чё ни возьмусь – все из рук валится. Ноги какие-то неходячие сделались. Натворил делов… И сам весь избился. Я ж вижу. С магазина или с базара иду домой, к воротам подойду и трясусь. Думаю, нет тебя, а мне тогда чё там делать? Зажмешься и идешь, вид показываешь, что нерасстроенная. Оля вон вся захолодела. Уйдет за баню и плачет, на саму себя непохожая, прямо лунатичкой стала. Задразнили, поди, в пионерском – вот и сбежала. Как заходит, заходит по дому… Все сердце оборвала мне.

      Вася (плачет, сжав зубы). Надя… Я… я… Я не думал раньше… Я умру, Надь. Слышь? Не сам. Я умру за вас, Надь. Я не знал раньше. Как-то не думалось про это. Пусть режут, пусть чё хотят со мной