Любовь и голуби. Владимир Гуркин

не шелохнувшись, словно на примерке у портного.

      Затемнение

      Картина восьмая

      В доме Кузякиных. Надя, одетая, ничком лежит на кровати. Рядом сидят Люда, Оля. Шура за столом, в дверях покуривает Митя. Шура гадает на картах.

      Шура. Значитца так, сердешница моя… Куда же ноженьки наши топчут?.. А топчут они по короткой дорожке к бубновому королику. А у королика чё-то не то на уме. И будет тебе, сердешница моя, тяжелый разговор. Да чё-то шибко тяжелый, глянь не надсадись. И злость через крестовую любовь. Охошеньки.

      Митя (решительно). Придет Василий. Точно придет.

      Шура. Но однако, Надя куда-то пойдет. Ей дорога выпала, не ему. Правда, короткая-а-а… Злость вот…

      Митя. А чё радоваться? Скажешь тоже.

      Шура. Уйди отсюда, не сбивай меня.

      Надя (тихо). Все?

      Шура. Все, ага, все.

      Люда. Мама, может, встанешь?

      Шура. Правда, Надь, расходилась бы. Там чё-нить посуетишься, тут чё-нить поделаешь. Перекинь, перекинь думки свои куда-нить на хозяйство.

      Надя. Еще маленько полежу.

      Люда. Мам, ну два дня уже… Еще маленько. Ну вставай. Нельзя так.

      Надя. Уедешь в Иркутск, Леню в армию заберут… (Тихо плачет.) Помру, дак ты Олю-то к себе уж возьми, не бросай.

      Люда. Здравствуйте, договорились.

      Шура (собирая карты). Ох, городские…

      Митя. Санька, ты связь-то держи. При чем тут город?

      Шура. Кто нам Ангару запомоил? Ты хариуса когда последний раз поймал?

      Митя. Вспомнила!

      Шура. А с поселком чё делают? Раньше идешь себе по улице и никаку холеру не боишься, а счас токо и глядишь… как бы под колеса не забуреть. Куриц за ворота не выгонишь: как сумасшедшие носятся, пыль до облаков поднимают.

      Митя. Курицы?

      Шура. Грузовики, самосвалы разные… Это чё такое, Люда? (Мите.) А Василия кто с ума свел? Тоже город. Полюбовница его городская ведь? Принес же черт. С бабами вчерась бегали, глядели на ее… Ни кожи ни рожи! Надо же, позарился на кого. Не бойся, Надя, воротится как миленький.

      Надя (Люде). Куда он все хотел, ты говоришь?

      Люда. О господи… Ну в бар, в бар.

      Надя. Где я ему возьму бар этот?

      Шура. Вот побарствует еще маленько и притопает. И вставай, и не расстраивайся, а то залежишься – и вправду еще умрешь.

      Надя. Плохого я ему ничего не делала…

      Шура (тянет Надю за руку). Подымайся, Надя.

      Люда (помогая Шуре). Мама, ты как маленькая.

      Надя (сев на кровати). Ох, паразит, во-от паразит… Видишь, Оля… Защищала все папку, а он видишь какой…

      Ольга заплакала.

      Шура. Не трави девчонку, перестань.

      Надя. Убить его – мало будет… Хоть бы загнулся где-нибудь.

      Ольга плачет сильнее.

      Шура. Совсем сдурела. Надя, ты зачем сдурела-то?

      Люда. Мама!

      Надя (Ольге). Прятались с отцом, шушукались, а теперь вот народит себе других… узнаешь… Мама плохая, да тут, дома, а папа твой хороший… другую маму себе… заимел. Дак иди к ей. Она, наверно, ласковая, не ругается. О-о-ой!

      Ольга. Мама! Мамочка!

      Надя. Ой!

      Люда. Перестань! С ума посходили!