Когда молчит море. Наследная Царевна. Антон Атри

лук, целя прямо в колодезную образину. Пескарь, оказавшись на суше, уже ничуть не напоминал простую рыбину. Хотя бы оттого, что рыба не может быть разодета в расписной бурый кафтан, подпоясанный алым ремнем, да держать под мышкою груду свитков. Дополняли чудной образ страхолюдины почти человечьи руки и ноги да лоснящееся, покрытое блестящей чешуей тело.

      – Мать честная…

      А Иван уже почти пустил тетиву, как Еремей резко окрикнул его:

      – Ваня, стой!

      – Отец?

      Переведя ошарашенный взор с пескаря на государя, Иван с удивлением понял, что тот колодезному обитателю ничуть не подивился.

      – Бу-уак… – пескарь, маслянисто поблескивая пустыми рыбьими глазищами, приоткрыл рот и издал неприятный булькающий звук. А затем, открыв пошире беззубую пасть, молвил человечьим голосом: – Не гу-оже так гу-остей встречу-ать, цу-арь Еремей…

      – Гостем бы ты был, коль я б тебя сам позвал… – государь нахмурился. – Чего явился?

      – Ву-олодыка Му-арской тебе пру-ивет шлет… – пескарь царапнул колодезное бревно полупрозрачными когтями, напоминающими острые, точно ножи, рыбьи кости. – И напому-инание…

      Чудище дернуло головой, уставившись водянистым глазом прямо на царевича:

      – Зу-а ту-обой ду-олжок… Бу-уак…

      Вновь булькнув, пескарь зашлепал полными губами, отчего жабры за его пастью беспокойно задергались.

      – Услышал я тебя, невидаль…

      От слов пескаря государь нахмурился пуще прежнего:

      – Все помню. Так и передай Володыке. Я свое царское слово твердо держу. Как сказал единожды, так и будет.

      – Бу-уак… Пу-ереда-ам…

      Не прощаясь, чудище запрокинуло голову и соскользнуло обратно в колодец, где с громким плеском и исчезло. А государь, мрачный, точно грозовая туча, взглянул на сына.

      – Домой едем. Немедля. И о том, что тут видел, никому не слова, понял?

      – Понять-то понял, да только, Царь-батюшка, что ж это было-то?

      Иван, не убирая с тетивы стрелы, опасливо заглянул в колодец.

      – Посол… – Еремей зло сплюнул на землю, а затем добавил уже спокойнее: – Ладно. Поехали уже.

      Первым оседлав коня, государь направил его прочь с поляны. И Иван, нутром почуяв, что сейчас с отцом лучше не спорить, молча отправился следом.

Дни нынешниеВо Хрустальном дворце морского Володыки

      Сон отступил, точно испуганная щукой рыбешка, и Марья Моревна, наследная царевна Володыки морского, резко распахнула глаза. В ее опочивальне, просторной, светлой, с украшенными ракушками да жемчугом хрустальными сводами и широким, укрытым балдахином ложем, стояла обыкновенная утренняя благодать. Бежали по стенам озорные водяные блики, шумел за окном просыпающийся подводный град, пел где-то далеко свои песни кит. Однако ж стоило царевне проснуться, как на сердце ее ловчей сетью легло беспокойство. Еще пока смутное, неявное, но грозящее перерасти в настоящую беду.

      «Нешто вода волнуется?»

      Резко поднявшись на постели, она подняла взор к потолку. Там, где с рассветом обычно любили кружить стайки веселых, пестрых