Грех прощения. Не совершай греха прощения. Анна Богинская

к клинике молчал и только громко вздыхал. Он был подавлен и расстроен. Она остановила машину в квартале от «Совершенства». На прощание он так же громко вздохнул и хлопнул дверью.

      Анна анализировала. Хорошая новость заключалась в том, что его знания микромимики не так уж глубоки: он поверил ее лжи. Без сомнения, его настроение улучшилось: он мгновенно пересел к ней. Понятно, что его «комплимент» джинсам – это стопроцентный негхит[2]. Для чего-то он понижал ее самооценку. Грустная история о том, что не может определиться, тоже манипуляция. А своим рассказом об увольнении он намеревался вызвать у нее чувство вины. Неужели Матвея расстроили ее реакции, вернее, их отсутствие? Чего он добивался? Помощи?

      В ее душе разлилась бескрайняя грусть. Зачем использовать все эти приемы? Он относился к ней предвзято – вот в чем его ошибка. Виталик прав: нельзя кормить комплексы Матвея. Как убедить его отказаться от манипуляции, от его приемчиков, в которых он погряз, как в болоте? Захотелось поговорить с ним по душам. Искренне. Без двусмысленных фраз. Анна потянулась за телефоном. Нажала «Вызов». В трубке звучали длинные гудки.

      – Что-то срочное? – послышался голос Матвея.

      Анна удивилась: она была уверена, что он перезвонит в своей обычной манере.

      – Да, – начала она. – Я хотела извиниться за свое поведение. Я не собиралась тебя обижать. И еще хотела сказать, что мне надо с тобой поговорить.

      – Я сейчас в клинике – делаю перевязки, – его голос явно потеплел. – Могу набрать тебя чуть позже.

      – Ты не понял. Я хотела встретиться.

      – Когда?

      – Сегодня.

      – Я не знаю, во сколько освобожусь. Мне нужно заняться бухгалтерией, – пояснил он. – Давай встретимся завтра.

      – Хорошо, – только и смогла ответить она.

      – Я наберу тебя чуть позже, когда закончу, – скороговоркой выпалил он и отключился.

      Анна достала из шкафчика сигареты и закурила. Матвей снова ведет себя странно, опутывая неопределенностью, как паутиной. Открыла ноутбук.

* * *

      Она перечитывала текст, сидя на кухне за барной стойкой. Очередная глава закончена. Анна взглянула в окно. Солнце игриво раскидало лучи по крышам машин, заставляя все предметы переливаться разными цветами. Последние дни лета.

      Вчера она писала роман до трех. Воскресное утро началось в десять. Душ. Кофе. И буквы снова вылетали из-под ее пальцев, превращаясь в смысл. Звонок телефона. Анна перевела взгляд на экран: «Андрейчук Матвей Анат.». Его имя на мобильном напомнило о том, что вчера он так и не позвонил. Телефон замолк. Словно человек набрал и сразу же сбросил. Она нажала кнопку «Вызов». Гудок. Сброс. Анна пожала плечами и вернулась к тексту.

      Ей всегда с трудом давались рассказы и эссе. Она погружалась в подробности взгляда, мимики, ощущений. Изложить мысль на пяти страницах – легко, заключить ее в десять предложений – невозможно. Она романист. Длинные, пространные тексты – ее удел. Но у каждой крайности есть своя противоположность. В ее случае противоположностью стали короткие фразы, которые

2

Негхит – прием пикапа, подробно описан в романе «Жить жизнь».