Воспоминания военного министра. В. А. Сухомлинов

нет никакой другой одежды. Но, засмеявшись, Казимир крепко пожал мне руку и сказал: «Да нет же, совсем не то, ведь вы награждены Георгиевским крестом».

      На этот раз, очевидно, экзамен по тактике я и у него выдержал.

      В тот же день я получил приказание разыскать генерала Чернозубова, от которого не получали никаких донесений, что вызывало беспокойство в связи с тем, что на фланге находились отступившие войска Сулеймана. Чернозубову предлагалось следовать по пятам отступавших турок в Родопских горах. Перевалив последние, его отряд должен был спуститься на берег Эгейского моря.

      Немедленно оседлав коней, с моим казаком Усовым мы тронулись на поиски чернозубовской бригады.

      Двигались мы по тому же пути, по которому пришли из Филиппополя. Навстречу нам шли войска, обозы, и шоссе в оттепель превратилось в неудобопроходимое месиво из щебенки. На второй день нашего движения мы наткнулись вскоре на двух казаков 30-го полка, искавших свою часть.

      Я их забрал с собой, и к концу дня у меня набралось еще три станичника того же полка, так что ночевали мы всемером в каком-то брошенном чифлике7 близ отрогов Родопских гор.

      На следующий день, перед выступлением, Усов заметил довольно далеко всадника и признал, что это казак. Пошли к нему навстречу, оказался станичник 30-го полка, высланный командиром накануне с пакетом в штаб. По праву начальника штаба я его распечатал и узнал место стоянки всей бригады: не особенно далеко от Станимака.

      Явившись к генералу Чернозубову, я передал приказание генерала Гурко: его беспокойство и сильное неудовольствие тем, что отряд не выполняет своего назначения и о преследовании противника не присылает никаких донесений.

      Оказывается, что, попав в район с обильным фуражом, Чернозубов признал за благо подкормить немного коней, а затем двинуться в горы. Его связывали конные орудия, которые по Родопским горам следовать не могли.

      Я предложил их отправить под конвоем полуэскадрона драгун в Адрианополь и немедленно двинуться в горы на юг, чтобы восстановить потерянное соприкосновение с неприятелем. До Гюмурджины, на берегу Эгейского моря, по прямому направлению через всю горную площадь было не менее 120 верст. Колесных дорог не было, и предстояло тяжелое движение по тропам, «в один конь».

      Среди населения было много помаков – болгар, принявших ислам. Эти ренегаты не внушали к себе доверия, хотя охотно предлагали свои услуги проводников. Без последних же было очень трудно пробраться благополучно в этой горной толчее, именуемой Родопскими горами. У меня была десятиверстная карта, русская, в отношении точности с большими погрешностями.

      Тем не менее по нашей десятиверстной карте и с проводниками из помаков мне удалось провести наш партизанский отряд с севера на юг, от Хаскова до Гюмурджины. Никакого обоза, даже вьючного, у нас не было. Шли совсем налегке, длинной колонной «в один конь», что производило впечатление большого отряда, несмотря на то что в нем не было и тысячи всадников. Я мог представить себе, насколько

7

Чифлик – помещичья усадьба.