Император для легиона. Гарри Тертлдав

армии, присоединившиеся к римлянам после Марагхи, вместе с людьми Гагика Багратони уже заполнили бреши в рядах римлян. Бороды и длинные рукава кольчуг все еще выдавали в них видессиан и васпуракан, но они уже неплохо владели копьями – пила, и колющим мечом – гладием, как любые италийцы.

      Фостис Апокавкос махнул трибуну рукой и улыбнулся. Марк улыбнулся ему в ответ. Он помнил день, когда забрал бывшего крестьянина из трущоб столицы и сделал легионером. Апокавкос стал своим среди римлян так быстро, будто родился в Италии. Он брил бороду и уже бегло говорил по-латыни, стараясь во всем быть похожим на своих новых товарищей. Его высокая худощавая фигура почти полностью скрывала стоящего за ним Дукицеза. Они быстро стали друзьями, и Скавра удивляла эта дружба. Дукицез был именно тем, кем не хотел становиться Фостис, – мелким воришкой. Трибун когда-то спас Дукицеза, которому Император приказал было отрубить руку – несчастный воришка не вовремя попался на глаза Маврикиосу. Присоединившись к римлянам после битвы, он, возможно из благодарности, совершенно перестал воровать и сейчас, после недолгого колебания, тоже махнул рукой Марку.

      Наблюдая за манипулой, которая бежала с копьями наперевес, Скавр со спокойной гордостью подумал, что у него теперь есть небольшая, но хорошая армия. И очень скоро ей предстоят серьезные испытания.

      Уголком глаза трибун заметил нечто, явно не имеющее отношения к занятиям. Обняв друг друга за талию, Сенпат Свиодо и Неврат медленно шли к своему дому. Глядя на них, Скавр неожиданно ощутил укол зависти, и ему стало не по себе: ведь всего несколько недель назад он был так же счастлив. Мир легиона куда проще, решил он. Личная жизнь не может управляться обычными приказами. Марк вздохнул, сокрушенно покачал головой и повернулся к дому, чтобы попытаться хоть как-то помириться с Хелвис.

      4

      Невысокий камор-разведчик, одетый в серо-коричневые лисьи шкуры и сидевший на серой степной лошадке, казался обломком зимы среди светлой весенней зелени. Пристально глядя на кочевника, Скавр спросил:

      – Чем ты можешь доказать, что тебя прислал Туризин Гаврас? Мы и раньше попадали в разные ловушки.

      Кочевник бросил на трибуна неприязненный взгляд. Так же, как и его сородичи, йорды, он не любил города, обработанные поля и людей, которые их возделывали. Но он клялся в верности Туризину на своем мече, а вождь клана и военачальник Туризина пили вино, смешанное с каплями собственной крови. Поэтому камор ответил на плохом видессианском:

      – Он сказал: «Спроси его, что говорил я об истеричных женщинах утром в моем шатре».

      – Что с ними хорошо проводить время, но они страшно утомляют, – ответил трибун, полностью удовлетворенный.

      Этого гонца, безусловно, прислал Гаврас. Марк прекрасно помнил то утро, потому что испугался, что Туризин арестует его по подозрению в предательстве. Странно, что Гаврас, будучи тогда вдребезги пьян, все еще помнил эту фразу.

      – Правильно, – кивнул камор и улыбнулся той особенной улыбкой, которая сближает