Рыцарь Львиная Грива. Ульяненко Елена

с какой же скоростью снова втянулся в ладонь Витька.

      – Фух, как неожиданно, я думал тут яйцо нужно, а оно само. Бабуль, получается не в яйце дело, а во мне. Я, значит, экстрасенс.

      – Экстрасенс, внучек. – Тина засмеялась, – Это мы так шутим, игры у нас с братом про бабушку и внука.

      – Аааа,– протянул Ерофеев, – Вы что с сыном моим сделали, шутники?

      – Сам сейчас и спросишь.

      –Пап, пап, – Богдан кричал, глядя на свои руки. Серые чешуйки слетали с кожи и таяли пеплом в воздухе, оставляя под собой чистую гладкую кожу. Серые глаза вдруг поменяли цвет и стали золотисто-карими, а волосы потемнели и стали каштановыми, кое где торчали яркие рыжие пряди.

      – Пап, что это? Чем это пахнет? – он глубоко вздохнул, – Пахнет чем?

      – Пахнет? – Ерофеев повел носом, – Да всем пахнет. Деревом, травами твоими и горелым чем-то. Сыночек – все пахнет, миром пахнет, жизнью пахнет, – он уткнулся лицом в грудь генерала и заплакал.

      – Ну что, Богдан, будем ещё раз знакомиться? – Витёк снова протянул руку. Богдан неуверенно подал свою и ойкнул от боли – на запястье проявлялись две полоски мечей, перекрещенных буквой V,

      – А это что? – вопросительно посмотрел на свою руку Богдан.

      – Если честно, то я не совсем понимаю, но мне кажется, что мы теперь братья по крови, а давайте спать, нам ещё троих найти надо.

      – Каких троих? – спросил Ерофеев, – Таких же как мой, сереньких?

      – Да, Максим Давыдович, надо найти и помочь, раз уж у нас получилось.

      – Так чего их искать? Мы тут все недалеко. Ивановы, Захарченко и Кяйтсы – вон через пруд поселение. Там девчонки такие умницы, рукодельницы да мастерицы. А парень у Кяйтсов силы немереной вырос – подковы гнет, да лошадей лечит. А может и не лечит, но шепчет им чего на ухо – они его слушают, да и не только лошади, почитай все зверьё к нему бежит за помощью. Завтра на зорьке я к ним отведу – поселение у них, как это называется – Эко – все из природных материалов, и ещё они мяса не едят – с придурью, короче.

      Утро наступило слишком быстро – толком никто не выспался. Мальчишки болтали почти до рассвета, Ерофеев в ночи шептал своей Наденьке, что наконец господь услышал и помиловал, а Августина боялась пошевелиться, чтобы Борис, не дай бог, не убрал руку с ее талии – так приятно было ощущать тяжесть мужской руки на своем теле, так приятно было вообще все ощущать: жёсткие простыни, колючие перья, пролезшие сквозь наволочку, запах дорогого парфюма и пота – она не могла надышаться, все ей было приятно, даже самое, казалось бы, неприятное.

      Слышите, петухи поют, туда и катим. Как раз к концу дойки успеем. Анфиса пирогов наделает, а Ленка, – Максим сделал паузу, – С Ленкой никогда не угадаешь – ведунья она. К ней со всей страны люди едут, чтобы в будущее заглянуть. А она сама себе на уме – кому скажет, а кого и на порог не пустит. И обереги делает. Обереги ее по всему миру расходятся, а уж если она сама тебе его надела, то точно ничего бояться не стоит – все беды мимо пройдут.

      Машину пришлось оставить – дальше только тропа в траве. Богдан к каждой