От сердца к сердцу. Сборник рассказов. Виктория Алексеевна Рыдлевская

то ли чаем, то ли кофе. В углу висела паутина, а лампочка нервно качалась под потолком. При всём этом на каждой полке лежал толстый слой пыли, поглощавший, казалось, саму жизнь.

      В эту ночь Андрей был одержим призраком – он был болен той встречей и никак не мог выздороветь. Бегутов встал и медленным, тяжёлым шагом дошёл до кучи белья, валявшейся на полу. Среди прочих вещей он нашёл тот злополучный галстук, который считал причиной всех своих бед, ведь это он вызвал тогда насмешливую улыбку Леночки, он… он…

      В приступе ярости Андрей Бегутов топнул ногой и закричал: «Я отказываюсь от этой жизни! Я не хочу! Мне ничего не надо! Дайте её! Дурацкие чертежи! Дурацкая машина! Ненавижу всё!». Гром прогремел во второй раз, как будто кто-то грозно зарычал на негодяя, и шаровая молния, пробравшись через розетку, влетела в маленькую комнатку, яростно сверкая.

      Инженер из последних сил глубоко вздохнул и упал без сознания на пол – слишком тяжела была каждая минута, прожитая здесь. Андрей видел сон: словно Лена обнажена и сидит у него на груди, наклонившись. Он разглядывает её и гладит худенькие плечи. Она вздрагивает и, смеясь, произносит: «И это всё?».

      Андрей с ужасом проснулся. Холодный пот побежал у него по лбу. Он снова услышал гром, тяжело поднялся с постели и, качаясь, подошёл к куче белья, где нашёл свой несчастливый галстук. Из его груди вновь вырвалось: «Чтоб тебя…! Мне ничего не надо! Дайте её! Дурацкие чертежи! Дурацкая машина! Ненавижу всё!». За его спиной вновь раздался гром, он в ужасе повернул голову – огромная шаровая молния снова застыла в центре комнаты.

      Теряя рассудок, падая в обморок, Бегутов посмотрел на циферблат: снова полночь. Глаза закрылись, и Андрей полетел в какую-то пропасть, которая заканчивалась огромным, мягким белым покрывалом. На его груди вновь уселась обнажённая девушка, кокетливо повоела плечами и вздрогнула от прикосновения рук, затем наклонилась, чтобы поцеловать его, но губы искривились в улыбке. Девушка разразилась громким хохотом и спросила, приподнимая бровь: «И это всё?».

      Гром вновь прорезал мрак. На часах – полночь.

      Сгоревший дневник

      Последние годы Нина люто его ненавидела и боялась. С каждым годом ненависть росла всё больше, и, казалось, она уже не планирует останавливаться. Нередко девушка просыпалась ночами от собственного крика. Всё её тело содрогалось от ужаса, она начинала судорожно дышать, глотая воздух открытым ртом и тараща глаза в потолок. Нина поднимала ногу, нащупывала её, убеждалась, что та на месте, и продолжала медленно обследовать своё тело: мягкий живот, ягодицы, плечи, тонкую шею и грудь. Затем, окончательно проснувшись, она садилась и опускала голову на колени.

      Голова была невыносимо тяжёлой. Она носила такой груз воспоминаний, что, наверное, ей в пору было отвалиться. И тем не менее этот маленький шарик продолжал служить своей хозяйке. Мысли путались. Девушку мучила очередная мигрень, и она никак не могла