Заставь меня влюбиться. Влюбляться лучше всего под музыку. Лена Сокол

на крючок в коридоре и обернулся ко мне.

      – Скучала?

      Начинается. Картинно закатив глаза, я развернулась и направилась в комнату. «Ха, какие глупости. Надо же, возомнил о себе, наглец!»

      – Даже не вспоминала. – Скромно сев на стульчик возле аккуратно заправленной кровати, проворковала я.

      Рука сама потянулась к волдырю на предплечье: прикоснулась к нему, погладила и отпустила. Пришлось тут же напомнить себе, что не стоит его чесать, даже если очень нервничаешь.

      – Врет и не краснеет. – Дима первым делом бросил пакет с тетрадями на стол, затем поставил туда же коробку с ингалятором и открыл мою папку для рисования. – Говорю же, скучала.

      – Эй! – Я вскочила и попыталась отобрать у него листы, уже понимая, что опростоволосилась, когда забыла их спрятать.

      Но нужный лист уже был зажат у него меж пальцев: Калинин улыбался, разглядывая самого себя в черно-белом исполнении.

      – Дай! – Я выхватила и спрятала рисунок за спину.

      – Похоже, ты на меня запала.

      – Вовсе нет, что за… бред? – Смущение ледяной стрелой прошило мой позвоночник.

      – Думала обо мне, скучала, ждала. – Наслаждаясь моим смятением, продолжал Дима, он уселся на край кровати.

      Мне нравилось разглядывать его, бросая взгляды из-под полуопущенных ресниц. Усталые глаза парня, прищуренные в изобличительные взгляде, смотрящие прямо в душу. Взъерошенные темные волосы – их так и хотелось взбить пальцами. Ворот футболки, свободный и отогнувшийся настолько, что можно было видеть его шею, грудь, покрытую татуировками, и железный пресс. Лучше бы мне ослепнуть – совершенно нереально было оторвать взгляд от этого зрелища.

      – Я сразу понял, что ты хорошо рисуешь. – Заметил он. – Еще тогда, в универе.

      – Нет, это так, баловство. – Отмахнулась я.

      – Отличный рисунок.

      – Просто черновик.

      – Но я там хорошо получился.

      – Просто он еще не закончен. – Я взяла карандаш, положила лист на стол и пририсовала Калинину рожки, гаденькие черные усики и козлиную бородку. – Вот теперь все.

      – Думаешь, так лучше? – Расстроено выдохнул он.

      – Конечно.

      – Я думал, ты повесишь его над кроватью и будешь мечтать обо мне перед сном.

      – Ха! – Я отодвинула ящик, достала канцелярскую кнопку и подошла к стене. – Вообще-то, собиралась сделать с ним совершенно другое.

      – Что именно?

      Я сбегала в комнату брата и принесла оттуда три дротика, встала к дальней стене и замахнулась.

      – Не-е-ет! – Дима покачал головой. – Ты не посмеешь.

      – Еще как посмею! – Злодейски рассмеялась я.

      Встала в нужную позу, прицелилась и метнула. Пролетев над стулом и описав в воздухе дугу, дротик опустился ровно на нос нарисованного Калинина.

      – В яблочко! – Воскликнула я, делая победный жест.

      – А-а-а! – Хватаясь за нос, воскликнул Дима и повалился на кровать. – Какая же ты жестокая, Маляус! – Спохватившись,