Она того стоит. Илья Муромцев

было чисто и уютно. Здесь стояли шкафы, аккуратно набитые различными коробочками и баночками с деталями. На стене висел чехол для различных инструментов, напоминавший растянутую поясную сумку с кармашками. Свет настольной лампы озарял это удивительное пространство.

      Мне тоже хотелось иметь подобный уголок – только свой, который бы я устроил в антресоли над входом в дом. Меня всегда тянуло наверх, недаром я любил ходить по крышам и проводить время на сеновале.

      Эта идиллия периодически нарушалась необходимостью возвращаться на выходные к родителям. «Военный дом» – так в семье называли служебную квартиру отца, с которой у меня не было эмоциональной связи.

      На домашних фотографиях запечатлено, как я сижу на горшке и смотрю диснеевские мультсериалы, которые мама записывала для меня на видеомагнитофон. Однако у меня другие воспоминания. В туалете, под унитазом, в паутине, укутанной пылью, было паучье гнездо. Меня охватывал страх, когда оно дрожало под весом толстых обитателей. А на кухне из дыры под мойкой часто вылезали длинные тощие крысы. Как можно догадаться, эти встречи тоже не приводили меня в восторг.

      Во дворе родительского дома всегда играла компания мальчишек старше меня. Я был для них чужим. Они постоянно издевались надо мной: отводили на стройку, чтобы выкинуть мою любимую игрушку в котлован; угощали конфетами, которые оборачивались пустыми фантиками, стоило к ним прикоснуться; кидались маленькими дикими яблочками; гоняли меня вокруг дома прутиком, как поросенка.

      Лучом света в этом темном царстве была для меня Карина, моя ровесница. Она жила над нами, на втором этаже. Рома, который положил на нее глаз, не упускал ни единой возможности со мной подраться. Карине он не нравился, и мы часто прятались от него за кустами.

      Как-то раз мне нестерпимо захотелось в туалет, и я попросил Карину прикрыть меня спиной, чтобы никто не видел, как я писаю. В это время проходил мимо наших кустов сослуживец отца. Он рассказал моим родителям, что я показывал девочке свои половые органы. Мои объяснения ни отец, ни мама не восприняли всерьез, а я не понимал, почему они придают такое значение столь незначительному факту.

      После этого случая я видел Карину лишь однажды, когда мои родители пришли в гости к соседям. Ее правая рука была в гипсе. Она показала мне кровать, с которой неудачно упала. Я очень жалел ее тогда, но не знал, чем могу помочь.

      В военном доме я постоянно ждал, когда меня заберет бабушка. Мои частые вопросы о том, когда она придет, злили отца. Помню, как «в воспитательных целях» он закрыл меня в ванной без света. По полу ползала огромная двухвостка. Я стучал в дверь, чтобы меня выпустили. Оцепенев от отчаяния, стал смотреть на вытяжку, через которую струился дневной свет. Он был моим спасательным кругом в окружающем мраке.

      Как-то отец повез меня на рыбалку. Мы стояли у водоема, больше похожего на лужу. Комары искусали меня с ног до головы. Одетый в майку и шорты, я мерз и чесался. Ближе к вечеру отец понял, что рыба здесь не водится. Его машина