Мы не подходим. Маша Брежнева

поменять, но к черту. Не могу так, ведь мать же выбрала, как меня должны звать. Ее уважать надо. И только она может обращаться ко мне, называя Лешей.

      Тяжело ей пришлось тогда – двадцать с небольшим, спиногрыз на шее, работа продавцом на рынке и в мороз, и в жару за копейки. Как тянула меня, вообще не представляю, но едва только смог что-то делать сам, тут же побежал деньги зарабатывать. Все было – и фуры разгружал, и листовки раздавал, и потом, чуть позже, билеты продавал на карусели в парке аттракционов. Карусели, твою мать.

      После девятого ушел в шарагу учиться на автомеханика. Едва восемнадцать стукнуло, на все лето свалил к морю, жил в одной хате с одноклассником, который тоже сюда переехал. Днем таскал лежаки и зонты на пляже, вечерами херачил официантом в кафе на побережье. Спал, не спал, – вообще не помню. Помню, что местные, «свои» бабульки за то, что я бесплатно с утра пораньше зонт им ставил, подкармливали домашней едой. Хоть они спасли, что от голода не сдох, потому что все деньги откладывал. Хотелось на ремонт в квартире собрать, и чтобы хоть немного осталось для заначки – мечтал начать откладывать на машину.

      А как вернулся, доучился, сходил в армию и после сразу устроился к Давыдычу-бате в сервис. Уже второй год работаю. А еще по-прежнему официантом халтурю несколько раз в неделю, только в хорошем месте, где и чаевые большие. Мне сказали, что морда у меня интересная, женщинам нравится, потому для обслуживания дамочек я сгожусь, хоть и манеры у меня ни к черту и разговаривать нормально не умею. А как я, мать вашу, названия эти гребаные в меню учил, это надо было видеть. Ударение не знал где ставить в слове, а они – из чего состоит блюдо?

      И ниче, работаю. Не выперли еще. Заведение такое – приличное, стильное, молодежь приходит тусить и делать красивые фотки, пацаны заглядывают, чтобы клеить хороших девочек, а не потаскушек всяких.

      Когда я выхожу на улицу и сажусь в свою старенькую, пусть и добротную и любимую мной тачку, сразу думаю – эту блондинку сюда стыдно было бы посадить. Она же на таких служебных машинах ездит… Куда мне до такого? И вообще, в очередной раз понимаю, что даже мечтать о ней глупо, мне там не то что ничего не светит, даже слабым огонечком не тлеет. Ноль полный. Зерро. А все равно так и стоит перед глазами, хоть по голове себя бей.

      Давыдыч советовал отдохнуть, но времени на это нет. Поэтому залетаю в квартиру, смываю весь сегодняшний день в душе, надеюсь пожрать хотя бы, но мать ничего в холодильнике не оставила – опять ушла к своему очередному мужику. Претензий нет, я мальчик большой и сам себе сварганю что-нибудь, но вот это странное поведение матери… Я, блин, никто, чтобы ее жизни учить, но ее сильное и неуемное желание срочно закрыть кем-то дыру в жизни меня убивает. А главное, я переживаю, что до добра оно не доведет.

      Впрочем, я реально сейчас ничего сделать не могу, кроме как пожелать ей найти реально хорошего мужчину.

      А я продолжу работать и копить на лучшую жизнь.

      Едва не опаздываю к началу своей смены, но все же успеваю, чтобы не схлопотать штраф. За считанные секунды переодеваюсь, делая это так же быстро, как пожарные, и вылетаю в наш огромный зал.

      – Еще