Под розами. Оливье Адан

месяца носу не кажешь, на сообщения не отвечаешь, заявляешься без предупреждения, маме пришлось лечь спать, не зная, будешь ли ты завтра, притом что для нее это, похоже, суперважно, совершенно не понимаю почему. И ты нам пудришь мозги своим дивным показом своего дивного фильма и дивным обсуждением, которое за ним последовало и так дивно никак не заканчивалось…

      – Слушай, я никому ничего не пудрю. Просто объясняю, почему я так поздно и почему на ногах не стою, вот и все.

      Я налила ему виски. Антуан подпрыгнул, как на пружинах:

      – А мы, конечно, на ногах стоим? Я чем, по-твоему, занят целыми днями? А Клер? Она что, по-твоему, не дохлая? Думаешь, больница – это тебе Club Med? А ей еще потом с малышней нянькаться и по дому колотиться. И ей сроду в голову не придет жаловаться. Ладно. Достал ты меня уже. Пойду спать. До завтра.

      Антуан вышел, налетев по дороге на пластиковый стул. И мы с Полем остались на террасе одни, а младший брат, хлопнув стеклянной дверью, с нещадным скрипом поднялся на второй этаж.

      – Надо же, кокс ему не зашел.

      Я покачала головой. Мне было не до шуток. Просто сердце сжималось, на них глядя, – как кошка с собакой, причем уже давно. Мне просто было грустно – даже в такой день оба не способны сложить оружие. Как так вышло? Куда подевались те нежные, дружные братья, каких я знала? Старший опекал младшего, ласково подтрунивал над ним, защищал в случае чего, отдавал ему свои игрушки, маскарадные костюмы, книжки, диски. Вот они спят в обнимку в оранжевом отсвете туристической палатки, младший в объятиях старшего. Вот склонились над электрическим автотреком. Машут ракетками в саду, пока папа не разорется, что они топчут его газон, а мячик залетает в цветы. Вот старший среди ночи едет на машине за младшим забирать его с первых вечеринок, потому что папа заявил, чтобы на него не рассчитывали, – уже прогресс, если учесть, что Полю и тем более мне он вообще категорически запрещал ходить на эти чертовы вечеринки, и речи быть не могло, чтобы я показалась на улице в таком виде – юбка до пупа и размалевана, как уличная девка.

      – Сколько ты уже здесь не появлялся? – спросила я.

      – Не помню. Последний раз это было… нет, забыл.

      Он взял стакан и поднес к губам. Выпил залпом, как всегда, поморщился. По-моему, не так уж он любил виски. Пил, только чтобы в голову ударило. Ему нравился эффект и быстрота. Вино для него в какой-то момент стало слишком медленным. Каким-то вялым. Недостаточно радикальным. Полумерой.

      – Ну? И почему младший братец так на меня сердит?

      – А ты как думаешь?

      – Не знаю. Потому что я не сказал, что приеду… Потому что приехал… Думаю, из-за чего всегда. Из-за того, о чем я говорю в своих фильмах, как он считает.

      – Если бы только в фильмах.

      – В смысле?

      – Ну… Твои последние интервью. Тут уж не скажешь, будто он что-то выдумывает.

      – Слушай, ты же прекрасно знаешь, как журналисты все перевирают. Они меня путают с моими персонажами.

      – Так-так, считай меня дурой. Нет, Поль, со мной не пройдет. Не пройдет, хоть тресни.

      Его,