Нашедшие Путь. Александр Левин

Николай ушёл, а через несколько минут вернулся с открытой книгой и протянул её Борису. Поднявшись на колокольню, Борис углубился в чтение. Вскоре появился и Пётр; едва поднявшись по лестнице, он обратился к Борису:

      – Опять какие-то неприятности?

      – Ты о чём? – удивился Борис.

      – Кого ты там вчера «вырубил»?

      – Ерунда… Я уже и сам почти забыл… Какой-то урод назвал меня этой поганой кличкой…

      – Какой кличкой?

      – Бобоном.

      – А ты?

      – А я… – Борис сделал выразительный жест кулаком. – Короче, напомнил уроду, что у меня имя имеется.

      – Показываешь уголовникам своё пренебрежение к ним?!. Напрасно!.. Пора бы тебе смириться.

      – И ты туда же!.. Перед кем смириться?.. Перед этими скотами?

      – Что читаешь? – Пётр сел рядом с Борисом и заглянул в книгу. – Это – правильно, правильно, – читай; это – именно то, что тебе нужно… Опередил меня отец Николай…

      Пётр встал, прошёл в восточную сторону колокольни, осмотрелся и, будто размышляя вслух сказал:

      – Хороший вид отсюда… А смириться, Боря, надо не перед подонками; я, правда, и сам это до конца не понимаю, но чувствую я, что не случайно нам всё это досталось; думаю, что другими мы отсюда выйдем.

      – Если вообще выйдем, – мрачно добавил Борис.

      – А ты ублюдков не зли напрасно, тогда – выйдем… может быть. Из-за кликухи – не злись, отзывайся, а перед тем, кого ударил, – извинись… Эти скоты ведь и не поняли даже, что тебя взбесило.

      – Я его даже не запомнил.

      – У Славы Каткова спроси. Это – он мне сказал. К тому же он, вроде, поприличнее остальных – ещё не окончательно оскотинился… А кликуху эту они тебе «прилепили», в каком-то смысле, даже из уважения.

      – Видал я ихнее уважение!..

      – Ладно тебе, – хватит!.. К тому же, на стройку скоро придётся идти; там, говорят, всё заросло. Постарайся до этого как-то смягчить свои отношения с уголовниками.

***

      Борису казалось, что разум его перегружен; события перепутались, оценка их многократно изменялась. Он даже решился, как и советовал Пётр, обратиться к Вячеславу; разговор начал резко, без церемоний:

      – Говорят, что ты видел, как я вчера кого-то ударил. Не помнишь, – кого именно?

      – А я что… Бобон… Я же как лучше хотел… Я только Сёме… Я говорю: «Зря Бобон Психа приложил; братва и так гудит».

      – А где Псих?

      – Оставь, в натуре… Зачем он тебе?

      – Извиниться хочу.

      – Вот это – по понятиям!.. Где же он?.. Только недавно видел, – Вячеслав, вытянувшись, осмотрелся. – Да вон же он – с Хомяком «базарит», вон – на скамейке.

      Борис кивнул и направился в указанном направлении. Невольно услышанная Борисом, беседа вызвала у него чувство омерзения. Щекастый, в самом деле похожий на хомяка, коротышка о чём-то оживлённо рассказывал долговязому уголовнику, покрытому наколками. Долговязый – хихикал и отвечал короткими репликами,