Нашедшие Путь. Александр Левин

пародоксальные ситуации, когда человек, вроде бы, двигаясь в правильном направлении, приходит к чудовищной ошибке, к индивидуальной катастрофе.

      – Как это?! – удивился Борис.

      – Очень просто: однажды ты вдруг понимаешь, что всё понял и всего достиг, – это значит, что ты пропал… Понял?

      – Нет.

      – Ну вот, – вмешался Пётр, – а ты сожалел, что не победил в абсолютной категории; даже не понимаешь – какой беды избежал!

      – Всё шутишь?

      – Нет… Скажи-ка: а стремился ли Сергий Радонежский стать игуменом, возвыситься над другими монахами?

      – Разве можно это сравнивать?

      – Думаю, что можно и нужно.

      – Что-то мешает мне принять это, особенно – после недавних событий.

      – Сам же говоришь, что надо работать над собой, переделывать себя; вот и попробуй проанализировать произошедшее, ошибки свои найти.

      – Ошибки?!. Ты о чём?!

      – О том, хотя бы, что Топоровского ты несколько раз преднамеренно обидел… Зачем?

      – Какого ещё Топоровского?

      – Игоря Петровича… Фотки он нам показывал… Забыл уже?

      – Вот ты о чём… Ладно, – возможно, есть о чём подумать… Правда, что-то тяжеловато мне это.

      – Кстати, он мне обещал, что сделает всё возможное для пересмотра твоего дела и сокращения срока.

      Чувствуя себя загнанным в угол, Борис молчал.

      – Не всё сразу, Борис, не всё сразу, – подбодрил Бориса отец Николай. – Я предупреждал, что ответ на свой вопрос ты не сразу получишь… Путь верный нащупать – совсем не просто… Что же касается твоего досрочного освобождения, – обещаю, что и я по своим каналам об этом похлопочу.

***

      Под стук колёс Борис задремал, сидя у вагонного окна. Воспоминания причудливо изменялись, перепутывались, наполнялись новым содержанием; мучительный сон то охватывал целиком сознание Бориса, то отпускал подобно набегающим и вновь отступающим волнам. Нарушившая этот монотонный ритм, встряска вернула Бориса к реальности. Увидев над собой лицо Дмитрия, Борис выпрямил спину и тяжело вздохнул.

      – Борь, ты бы лёг!.. Смотреть страшно, как ты носом клюёшь; так и кажется, что вот-вот лицом в стол врежешься.

      Борис отрицательно покачал головой и сказал:

      – Муть какая-то снится, кошмар; боюсь, что это – теперь надолго.

      – Отвлечься чем-то надо, – Дмитрий выразительно щёлкнул по горлу.

      – И не думай – пока домой не вернёшься.

      Выдержав паузу, Дмитрий сменил тему:

      – Боря, я всё спросить хочу: почему тебя урки Бобоном прозвали?

      «Разве его не было тогда на лесопилке?» – пронеслось в голове у Бориса.

      – Вероятно, потому, что – Борис Борисович, – протянул Борис, не желая утруждать себя воспоминаниями и рассказом о том, о чём ему хотелось забыть.

      «Мог просто оказаться где-то в стороне» – нашёл для себя объяснение Борис.

      – А я слышал, что нельзя сыновей называть именами отцов.

      – Это почему?

      – Примета,