Хозяйка Мельцер-хауса. Анне Якобс

вырвало, и на юбку Элизабет попало немного рвотной массы из ромовых шариков и сливочного печенья, но ей было все равно. Она уже больше не сидела, отгородившись, и не чувствовала себя бесполезной. Она уже что-то делала: то подвигала Китти под голову подушку, то снимала с нее узкие туфли, то массировала живот, то поглаживала ей щеки и вытирала лицо мокрым полотенцем.

      – Ну, когда же наконец придет повитуха? – услышала она произнесенный шепотом вопрос Мари.

      – Я послала дворецкого Людвига на машине, милостивая госпожа. Она с минуты на минуту будет здесь. Повариха сейчас приготовит чай и горячую воду. В гостиную я принесла целую стопку полотенец.

      – Вы просто сокровище, фройляйн Шмальцлер, – прошептала она.

      А Элизабет уже не хотела уходить. Теперь, когда она наконец могла делать что-то осмысленное, она не отходила от Китти. Она принесла белые полотенца, поила Китти чаем, массировала ей спину, подбадривая ее.

      – Лиза, я больше не могу. Я уже не хочу никакого ребенка. Я это не вынесу… А-а-а-а!

      – Ты со всем справишься, милая Китти. Подумай только, как будет рад твой Альфонс. Милому маленькому малышу…

      – Ну все, опять началось. Ну и когда наконец он появится, если уж он должен появиться на свет…

      – Совсем скоро, Китти. Это будет совсем недолго. Еще одна схватка…

      Повитуха появилась только час спустя и сразу начала страшно ругаться, что роженица не в постели, как это полагалось, а на кушетке – где это видано?

      – Прекратите брюзжать, делайте свое дело, – отругала ее Элизабет.

      Мари пришлось разнять их, иначе бы они вцепились друг другу в волосы, поскольку повитуха, эта оторва, не привыкла, чтобы ей возражали. Потом, когда ребенок уже родился, Элизабет сама подошла к повитухе и без каких-либо проблем с ней общалась.

      – Сильный и здоровый, – сказала повитуха, держа за ножки вниз головой красное как рак кричащее создание.

      – Купать осторожно, чтобы ничего не попало в рот и нос. Принесите еще полотенец. И газет. Послед…

      Как умело и ловко эта женщина проделывала все эти непостижимые дела. Ранее, задрав юбку на животе Китти, она сняла с нее нижнее белье и умелыми руками ощупала живот. Она погрузила руку внутрь, нащупала головку ребенка и ловкими пальцами помогла маленькому созданию выбраться из его темного заточения. Делала она это совершенно спокойно, как нечто само собой разумеющееся. Элизабет стояла рядом, зачарованная и в то же время растерянная, и незамедлительно выполняла все указания.

      Она искупала младенца в ванночке, которую поставили специально для этого, и ощутила в своих руках новую жизнь. Как эта новая жизнь барахталась и боролась, как она старалась освоить это новое существование – в одиночку, лишившись тепла и защиты материнского чрева. Мари давно ушла домой, она нужна была своим собственным детям, зато пришла Алисия, чтобы помочь Китти.

      – Девочка, – нежно произнесла Алисия. – У тебя дочь, Китти!

      Китти лежала на кушетке Рекамье, порозовевшая и веселая, исполненная гордости и восторга от того, что справилась.

      – Что?