Бродяга, Плутовка и Аристократ: Сумерки. Александр Фарсов

Эдмунду. Но это никак его не могло его расстроить на фоне прекрасного события. За последние пять лет Фарль стал ему сродни старшему брату. Их знакомство случилось, когда ему стукнуло семнадцать. И было это во времена первых неловких шагов к союзу Ной Кэмла с Пьером. Ещё тогда прозорливый ум юноши отметил светлую натуру Фарля, а его связь с Розой лишь подкрепляла интерес. Сейчас же Эдмунду уже двадцать два, он ровесник Натали и Сатори и по совместительству их одноклассник по академии. Но в отличии от них молодой Бен Кильмани был излишне прост нравом. Душевная теплота и незатейливость определенно передались ему от матери. Людей вроде него скользкая дорожка политики никогда не прельщала. Если бы не просьба отца, он бы даже не пытался пойти по этому пути. Его больше привлекала благотворительность. Под его руководством уже было построено несколько школ, больниц и детских садов в Рабочих районах по всей стране. Эдмунд грамотно пользовался статусом рода, благодаря ему Бен Кильмани славились среди простого населения поборниками слабых и угнетенных. Именно фигура Эдмунда переманила на сторону Рестеда так много последователей. Одна только фамилия отзывалась доверием в сердцах иных.

      – Отец, – обратился Эдмунд, войдя в его кабинет, – Фарль просил передать, что отлучится по делам.

      Пьер отвел взгляд от кипы бумаг и навострил угольные глаза на Эда.

      – Он мне ничего не сообщал. Что-то приключилось? – сын помотал головой. – Странно… Обычно Фарль трепетен в отношении работы, – задумчиво дополнил, сняв очки с серебристой оправой и помассировав переносицу.

      – Элизабет беременна, – пояснил Эдмунд.

      Бен Кильмани поперхнулся. Удивление отозвалось болью в голове. Мигрень уже какое-то время преследовала аристократа, но она не помешала ему воскликнуть:

      – Какая РАДОСТЬ! Что ж ради этого можно и ДЕЛА БРОСИТЬ!

      – Полностью поддерживаю, отец.

      Крики Пьера вновь аукнулись ему стрельбой в черепе.

      – Ты, как всегда, слишком официален… – на пониженных тонах продолжил. – Не скрываешь ли ты за этой манерностью свою грусть, Эд? – парень сместил брови. – Эдмунд, я всё хотел спросить тебя. Не расстроен ли ты из-за поражения на выборах? Если так, то даже не думай об этом. Ты никак нас не подвел и ничем нам не обязан.

      – Я не столько расстроен из-за поражения, сколько тем, что из-за меня ваш план может не удаться, – ответил он, наконец присев. – Вы возлагали надежды на меня, а я не справился. Это лишь показывает то, что мне есть куда расти. Всё же политика мне никогда не давалась. Ты же знаешь, – отметил с легкой улыбкой.

      – Это верно. Ты, как и твоя мать, слишком чист для такой грязи. Если душа не лежит к этому делу, значит, не в ней твоя цель. Зато ты точно успешен в другом. Как продвигается твой проект в Рабочем районе? Как его там…

      – Музей культуры довоенного наследия, – объяснил Эдмунд. – Мы планируем открыть его только через два года, пока собираем экспонаты. Книги сестры сильно поспособствовали. Думаю, первая выставка будет посвящена религиозному наследию. Нашим современникам почти ничего об этом неизвестно,