Мелодия моего сердца. Анна Дав

Он сидел в коридоре, разглядывая стены, а затем – меня. Наверное, он подумал, что я его не заметила.

      Но я заметила.

      Еще до того, как женщина-администратор ушла, и он посмотрел на меня.

      Красивый профиль, волевой подбородок с ямочкой посередине, густые брови и полные до безобразия губы. О, и вздернутый нос.

      Когда последний раз меня привлекал мужчина? Кажется, это было… никогда?

      Мне удалось запечатлеть в памяти его образ – темно-русые волосы, удлиненные и кудрявые пряди спадающие на лоб, широкие плечи и узкие бедра, большие руки и добрый взгляд.

      Я последовала за ним не раздумывая. Словно мы были знакомы. Когда-то давно. Но почему забыли друг друга?

      – Что сейчас читаешь?

      Линдси возвращает меня в реальность одной из самых животрепещущих тем. Медленно улыбаюсь, отмечая про себя ее вовлеченность.

      Пожалуй, подруга единственный после мамы человек, который важен в моей жизни. Но я до сих пор задаюсь вопросом: как же у нее это получилось?

      – Бронте.

      Моя улыбка становится шире, когда Линдси закатывает глаза, и с большей энергичностью принимается подпиливать ноготь.

      – Только не говори «Джейн Эйр».

      – Джейн Эйр.

      Она косится на меня, но быстро возвращает внимание рукам.

      – И который это раз? Шестой?

      – Или седьмой?

      – Или седьмой?!

      Линдси перестает заниматься ногтями и с недоумением прожигает во мне дыру. Я пытаюсь спрятать улыбку, закусив щеку.

      – Тебе же только двадцать три. Боюсь представить, каким будет число к старости.

      – На самом деле, десятый, – непринужденно кидаю я и беру апельсиновую палочку, делая вид, что ногти и вправду меня интересуют.

      – Ты сумасшедшая!

      Я поднимаю на нее взгляд и вижу направленную в мою сторону пилку. Линдси улыбается, не пытаясь скрыть как сильно ее забавляю.

      – Ты говорила это вчера. И позавчера. И двумя днями ранее.

      Думаю, я действительно так и выгляжу в ее глазах. И в глазах других. Мне нравится быть чудачкой. Отшельником, одиночкой. Читать книгу в десятый раз. Записывать тексты песен любимых исполнителей. Пропускать сквозь себя боль. И ненавидеть больницы.

      – Напомни-ка. – Линдси усаживается удобнее, подкладывая подушку под спину. – Откуда такая любовь к книге?

      Мысли уносятся вскачь, рисуя множество разных ответов. Я подбираю наиболее емкий, но отражающий суть, и с полной отстраненностью говорю:

      – Она дает мне надежду…

      Линдси делано кивает. Задумывается на несколько мгновений, накручивая локон на палец, и констатирует факт:

      – Когда мы изучали ее в школе Сент-Маргарет (школа-пансион для девочек в Ванкувере), не помню, чтобы ты выделяла книгу на фоне остальных. Мне кажется, ты всегда ровно относилась к любым произведениям. Просто горела литературой.

      Глупо отрицать очевидное. Да и к чему? Моя жизнь никогда не была похожа на розовое облако. И Линдси как никто об этом знает.

      – Я нашла в ней пристанище после рецидива.

***

      Перебирая