Мир удивительных людей. Ирина Губаренко

не висят в киосках и его именем не называют трамваи, это не мешает его коллегам, компаньонам и просто знакомым говорить о нем с уважением.

      Он настоящий мужчина: если ты ему не понравишься, слушать он тебя не будет, а говорить – тем более», – предупреждали они меня.

      Говорил он искренно. Слушал внимательно. И нисколько не пытался произвести впечатление. Он действительно на редкость настоящий…

      …Как долго я к Вам шла, Владимир Алексеевич. То Вы заняты, то в отпуске, то у Вас иностранная делегация. При таком напряженном ритме у Вас бывают незапрограммированные встречи, о которых потом думаешь, что случились они на удивление вовремя?

      В принципе, я верю в Судьбу. Что на роду написано – то и будет. Если ко мне пришел человек, значит, кто-то его ко мне направил. Сверху ли, снизу – я не знаю. И если у этого человека есть чему научиться, я буду это делать. Но если я увижу, что у него мозгов – ноль, интеллект ниже колена, я прекращу все разговоры.

      И как часто Вам встречаются люди с «интеллектом ниже колена»?

      Хоть и советовали классики искать причины российских бед в обилии дураков и бездорожье, я не согласен с этим. У нас не так много дураков. В основной своей массе наш народ достаточно нормальный, умный, интеллектуальный. Все-таки большинство людей – на своем месте. И знают, зачем они живут.

      Вы на своем месте?

      Я занимаюсь тем делом, которым должен заниматься. По большому счету, определиться с выбором мне помогли родители. Еще маленьким мальчиком я видел эту работу, приходя к отцу в трест, и знал, куда мне пойти по жизни. Учился в индустриальном техникуме, в институте, начинал работать мастером. И только в тридцать лет окончательно понял, кем я должен быть. Теперь точно знаю, что я на своем месте.

      Тресту пятьдесят лет. Еще в советские времена он был награжден орденом Трудового Красного Знамени. Руководить таким крупным и известным в городе предприятием – престижная работа?

      Тяжелая работа. Я прихожу в восемь часов утра, ухожу в восемь вечера. Два раза в неделю сам езжу на трассу, надеваю сапоги, топчу грязь, контролирую и помогаю. Мы строим нефтегазопроводы, и часто бывают моменты, когда это необходимо сделать быстро.

      И что, Вы ускоряете процесс, помогая копать траншею?

      Зачем? У меня два главных вопроса: организация и финансы. На трассе работает монтажник от Бога, бригадиры – герои Соцтруда, ну неужели я буду им рассказывать, как надо стык варить? Они заслуженные люди, я ж не могу с ними разговаривать свысока, толку не будет.

      А с кем можете разговаривать свысока?

      Ни с кем. У меня нет звездной болезни.

      Значит, разговариваете на равных. На трассе лексику ненормативную пользуете?

      Когда злюсь. Когда нормальных слов не понимают, приходится говорить на их родном

      языке.

      Не терпите, когда Вас не понимают?

      Я