Станция Бякино. Юрий Выборнов

не факт, что продадут. А про риски ты забыл? Нас же грохнуть могут в любой момент какие-нибудь отмороженные грабители с мозгами набекрень. Про зомби я уже и говорить не хочу.

      Сережа сидел и слушал с открытым ртом.

      – Ну так что? Будет мне матрас сегодня? – Дед отрезал кусок сала от средних размеров шмата.

      – Найдем, дядя Мить, – весело ответил Сережа. – Только я бы и без сала выделил, возраст нужно уважать.

      Дед смотрел на парня и никак не мог понять поначалу, шутит он или всерьез, но сало все равно протянул.

      – Жуй давай, молодому организму само оно, – улыбнулся пожилой мужчина. – А то бледный какой-то. Ты на солнышко-то выходишь из своей берлоги?

      Сережа взял кусок сала и отнес в свою комнату. Он почему-то не мог спокойно есть разные излишества и деликатесы на глазах у тех, кто не мог себе это позволить. Кусок в горло не лез, когда на него смотрели полуголодными глазами.

      Чайник на печке закипел, и молодой человек предложил гостю кипятка. Тот с радостью принял предложение и протянул пустую железную кружку. Достал из кармана рюкзака чайный пакетик, завернутый в целлофан, и опустил в горячую воду два раза.

      – Эх, гулять так гулять, – дед макнул третий раз пакетик, выжал его и аккуратно убрал обратно в рюкзак.

      – Много вас? – спросил вдруг Сережа.

      – Челноков-то? Да шут его знает, – ответил дед и подул на горячий «чай». – Мы же на дядю не работаем. Сами по себе: кто одиночкой бегает, кто в компании по два-три человека.

      – А если на какой-нибудь станции, к примеру, какому-нибудь смотрителю нужен определенный товар, – Сережа прищурил глаз. – Вы берете заказ?

      – О нет, на это есть специальные люди, – ответил дядя Митя и отхлебнул из кружки. – Представляешь, эти дурни называют себя ветеранами. А мы носим только то, что сами хотим, везде свои договоренности и потребности. Каждому свое.

      – И много топать приходится? – полюбопытствовал Сережа и достал запасной матрас из своей комнаты.

      – Ууу… Сынок, не спрашивай, – вздохнул дед. – Вот вся эта железнодорожная ветка от города И, что по левую руку, как выходишь из станции, до города В, что по правую. Километров пятьдесят моя тропинка вдоль рельс, а то и больше. Дело не в этом, я могу порой от одной станции до соседней раз тридцать смотаться, коли спрос есть. С утра до вечера на ногах, так гудят перед сном. А этот паршивец чуть ли не бездельником меня назвал.

      Дед обернулся и показал костлявый кулак в сторону компании выживших.

      – Смотрю, ружье у тебя висит через плечо, – стало темнеть, и Сережа зажег еще одну свечу на столе. – Часто использовать приходится?

      – Вертикалка? – Дед встал, взял скрученный в рулон матрас и расстелил ближе к печке. – Ружье хоть и старое, но вполне себе стреляет, я хорошо за ним слежу. Правда, патронов у меня к нему нет, и причем давно. Так ношу с собой для вида, чтоб хулиганы боялись.

      Дед вернулся к столу и допил свой напиток.

      – А что, понравилось?

      – Сколько