Ошиблись небеса. Мирослава Мэй

перед гостями входную дверь.

      – Что там у тебя, чёртов ты Макаревич? У меня сейчас кишки узлом завяжутся! – Егор оттолкнул его и без приглашения, по-хозяйски, зашел внутрь дома.

      – Есть что поесть? – Макс манерно облизнулся и прошмыгнул следом за дружком.

      – Есть, да не про вашу честь! Воистину, наглость – второе счастье! – Влад воскликнул раздраженно. – Договаривались же на одиннадцать.

      – А где бабуля? – спросил Егор шепотом, доставая себе табурет из-под обеденного стола.

      – Я за нее, – ответил Влад, раскладывая выпечку на три плоских блюдца.

      – Ты где так готовить шикардосно научился? Любой девке нос утрешь, – Макс, не дожидаясь чая, запихнул себе в рот горячую булочку и проглотил ее целиком, практически не жуя.

      – Хочешь жить – умей вертеться. И не такому научишься, когда к стенке припрет, – неприкрытую горечь в голосе быстро замаскировали нотки фальшивого воодушевления. – Ладно, ближе к телу, как говорится. Так что у нас по анонсу, Макс? «Страсти по Анжелике» или «Смехопанорама»?

      Влад разлил чай по кружкам и поставил их перед приятелями на стол. Макс неожиданно поперхнулся и закашлял, выронив из пальцев надкушенный, третий по счету, синнабон. Отхлебнул дымящийся напиток и хлопнул несколько раз себя по груди.

      – Говорю, не придет она, – Макс густо покраснел.

      – Значит, смехопанорама? – вкрадчиво спросил Влад и лукаво ему подмигнул.

      Тот не ответил, но стыдливый виноватый прищур на физиономии выдал его чувства. Макс хотел страсти. Но уже сожалеет, хотя еще ничего не сделал.

      – Неправильно это все как-то. Некрасиво.

      – Ой, как мы запели! Помнится, над Натали ты смеялся громче Егора.

      – То была Натаха, а это Света…

      – Я смеялся тихо только потому, что джентльмен, – Егор хохотнул с набитым ртом. – Птичку было жалко.

      – Мне вот интересно: у себя дома ты тоже такой? – спросил Макс.

      – Какой такой?

      – Тоже над бабами издеваешься?

      – Я бы не сказал… так, немного помогаю прочищать башку от розовых соплей.

      – Белый и пушистый?

      – Он самый. Заметь, что Васнецовой, что и… как их там… всем остальным я повода никогда не давал. А пошлые идейки с разводом наивных простодыр всегда исходили от вас двоих.

      – Но Свету ведь ты позвал.

      – Позвал. Для тебя. Причем открыто намекнул, что свиданка не со мной. А тебе я все-таки дал бы совет. Если втрескался – признайся, а не ходи нюни распуская. Большой уже мальчик, чтобы родаков слушать. В конце концов, ты мужик или тряпка?

      – Ты сам влюблялся хоть раз? Я мимо нее в школе спокойно пройти не могу, не то, что заговорить.

      – Нет, и не собираюсь. Зачем? Когда имеется смазливая студентка-репетиторша по английскому дважды в неделю, – ответил цинично, без тени иронии.

      – Вот и оставь свои советы при себе, умник. Легко рассуждать, когда под твоими окнами тёлки табунами от рассвета до заката бродят.

      Влад