Из пережитого. Воспоминания флигель-адъютанта императора Николая II. Том 1. Анатолий Мордвинов

пулями. Очень много из них попало и в верхнее строение часовни, в купол, а также и в средние окна дворца.

      Как при таком густом и широком разлете картечи не оказалось ни одного попадания ни в находившегося внизу у льда духовенства, ни в стоявших в середине беседки людей, ни в образах около купола, приходится объяснить лишь одним промыслом Божьим[2].

      В дворцовых залах, полных народа, также никто не пострадал, и особого смятения благодаря звуку салюта, заглушившего звон раз битых стекол, не произошло.

      Картечные пули, достигнув дворца, видимо, были уже на излете и, пробив стекла, упали у самых окон; лишь немногие из них докатились до середины Николаевского зала.

      В тот вечер, возвратившись с выхода, Михаил Александрович находился совершенно один в Гатчинском дворце. Одиночество в связи с этим событием его, видимо, тяготило; он позвал меня обедать к себе и показывал мне одну из таких пуль, которую он подобрал во время обратного выхода с Иордани в одной из зал дворца.

      Пробив только стекло, она сохранила свою прежнюю форму.

      Великий князь, рассказывая мне о полном спокойствии, проявленном государем, сам был, видимо, очень удручен. Ведь стреляла в нас благодаря какому-то, если не несчастному, то, во всяком случае, совсем непонятному случаю боевым снарядом одна из батарей той гвардейской конно-артиллерийской бригады, где государь и сам великий князь проходили свою учебную службу, и этот выстрел не только мог сказаться громадным несчастьем на многих присутствовавших на молебне, но, несмотря на благополучный исход, сулил, конечно, и очень суровую кару хорошо знакомым ему офицерам.

      Но мысль о каком-либо заранее задуманном, злоумышленном покушении ни мне, ни ему, ни, судя по его словам, государю не приходила тогда в голову – настолько она казалась чудовищной по отношению к этой преданной, избранной части гвардейских войск, куда поступали офицеры, лишь отлично окончившие Пажеский корпус.

      Командиром батареи был тогда полковник Давыдов, а офицерами – Карцев, Колзаков и, кажется, братья Рот. В чем-либо предумышленном этих офицеров, конечно, нельзя было подозревать, а лишь прислугу из нижних чинов, непосредственно соприкасавшихся с орудиями.

      Я вспоминаю, что мы строили в тот вечер всевозможные догадки, перебирали разные несчастные случаи, которые нередко случаются в артиллерии, и… объяснили все случившееся лишь халатной неосмотрительностью…

      Так, судя, конечно, лишь по официальным сведениям, оказалось и в действительности. Было назначено следствие, установившее, что во время происходивших накануне учебных занятий в одном из орудий, якобы по небрежности, был забыт боевой снаряд с картечью, и это же орудие, не осмотренное предварительно, как и все остальные, офицерами, было отправлено на салютационную стрельбу в день Крещения. Для меня непонятным осталось все-таки то, что орудие это было наведено совершенно точно именно на часовню Иордани, но, не будучи артиллеристом, я не знаю, в каком направлении обыкновенно устанавливают

2

Кто-то из современников (кажется, генерал Мосолов), описывая в своих воспоминаниях это событие, говорит, что в саму беседку попало всего 5 картечных пуль. Это совершенно неверно. Весь передний ее фасад был густо покрыт пробоинами³⁹.