Бродяга, Плутовка и Аристократ. Да будет единство!. Александр Фарсов

он словно пульсировал, изгибался. У многих погода начала вызывать головные боли, крепкие тела бедуинов не выдерживали, а тела слабых антропологов так и вовсе. В какой-то момент на Николаса напала горячка, его настиг солнечный удар, уже не первый, но достаточно сильный. Его пришлось положить в тележку вместе с беременной. Нейтан шагал по рыхлому песку, и каждое движение давалось ему с трудом. Он спрятал голову под капюшоном, иногда поглядывая на чистое небо. Над ними простирался голубоватый небосвод, на всех он давил своей массой, той безмятежностью, с которой навис над светло-золотистой землёй. А для Нейта небо было облегчением, его легкость была глотком свежего воздуха. Когда он смотрел на него, то мысли приходили сами собой. Парень отвлекался на них, погружался в размышления, напрочь забывая о тягости тела. Он становился таким же свободным от плоти, как живое небо. Ему самому было неясно о чём конкретно он мыслит, как всегда, витиеватые идеи перекрещивались между собой, создавая мешанину, которую он преобразовывал в стройную логическую цепочку. Пустошь поменяла ход его дум, а возможно, это был и возраст. Если в детстве он размышлял ни о чём, он просто наблюдал за миром и делал выводы, которые никак не применял на практике, то с возрастом все эти знания он старался приложить к себе. Через мир Нейт старался познать себя, согласовать свою сущность с окружением. Людей вокруг он воспринимал как себя самого, и изучая их поведение, быт, привычки, веру, он словно заполнял свою пустоту.

      До начала своего пути познания, он знал, что у него есть привычка смотреть на небо. Нейт не знал почему, пока не встретил Тринадцатого и Восьмого. Теперь же он заметил в себе странность смотреть в глаза собеседнику, эту особенность имели все дети Пустоши. «Глаза отражение души», – так высказался Тибон. Интересно было, что цвета радужки он не запоминал, как будто она не имеет значения. Нейтан понял, что ему не безразлична и тональность голоса, голос был очень важной составляющей, по которой бродяга оценивал человека. Эти простые вещи, свойственные всем людям, он подметил совсем недавно. Неосознанные действия, причины которых он не понимал, стали ясным следствием, после того как он примерял людей на себе. Это были маленькие части его, которые всё равно радовали. Большей же радостью стало понимание себя как эгоиста и в какой-то степени инфантила. Через них он складывал свою личность, они стали его ключом, открывающим иные черты. Так Нейт вдруг охарактеризовал себя как «наивный дурачок». Шаг за шагом он складывал пазл себя.

      После он задумывался о том, почему он так поздно начал конструировать себя. Он посчитал, что всему виной пять лет заточения, где его круг общения был ограничен им самим. Лотти и Гриша имели возможность общаться со множеством людей и имели образы «наставников», на которые могли опираться или напротив избегать. Для Шарлотты это, несомненно, была Роза, а для Григория – Симон. Они надели на себя их личности, и спустя время отсекли лишние части, не подходящие им. А у Нейта был только Гильмеш.

      «А мог ли я перенять у него черты, стать таким же? Может,