Эндшпиль Мастерграда. Олег Белоус

мешало ему в жизни. Он всегда был безукоризненно одет и подтянут, предпочитая одеваться по-мастерградски. Вот и сейчас на нем были черные штаны из прочной ткани, называющиеся джинсы и белая рубашка с узорами по вороту. На плече краснело пятно.

      Секунданты закричали, кинулись к упавшему – свидетелей кроме двух секундантов у фон Хохберга и одного у Вильчека и слуг дуэлянтов, а также доктора, не было.

      Над построенном еще в одиннадцатом веке в готическом стиле собором Святой Марии Магдалины во Вроцлаве– славной столице Силезии, хмурилось предвечернее пасмурное небо. Над черепичной крышей собора метались галки. По небесной целине шли загрунтованные свинцовыми белилами вечера рваные облака, обещая скорую ночь. На бесплодном пустыре, с тыльной стороны примыкавшем к собору, желто-багровыми слитками лежали листья берез. Сентябрь заканчивался. Послышалось отдаленное конское ржание и металлический грохот – проезжала конка. Король Александр Петрович, в подражание великому отцу: императору Петру Первому, был не чужд прогрессу и уже пара лет как по главным улицам города курсировала конка. Поговаривали, что скоро пустят и электрический трамвай, подобно Петербургу и Москве.

      – Все кончено, – врач поднялся над телом и ошеломленно покачал головой, – вы убили его. Удар точно в сердце.

      – Нда… сударь, – злобно зыркнул на Вильчека второй секундант погибшего – граф Гитто фон Хохберг и положил руку на эфес шпаги, – берегитесь. С этого мгновения я не дам за вашу жизнь и пфеннига! Старый фон Хохберга не простит убийство единственного сына!

      Победитель ответил вызывающим взглядом. Приблизившись к убитому, вырвал из тела шпагу. Обтерев лезвие об вытащенный из кармана платок, брезгливо выкинул окровавленную тряпку, шпага с легким скрежетом вошла в ножны.

      То, что, свидетелями дуэли были люди благородные и посему не склонные к доносительству, ничего не значило. Слишком много свидетелей ссоры на балу графов Гитто и связать гибель фон Хохберга от доброго удара шпагой с Вильчеком мог бы и дурак. А в полиции герцогства таковых не держали.

      Рука Вильчека осторожно прикоснулась к неглубокой ране на правом плече, скорее царапине, нанесенной шпагой противника. Поморщился.

      Видит всемогущий бог, этот мерзавец сам добился этого! Сигфрид и его преступный папаша – главный интриган герцогства, погубили отца и ограбили меня. А еще он оскорбил – он должен был умереть, и он нисколько не жалел о случившемся!

      Он вдруг понял, что чертовски одинок, и тянется это очень давно, с момента, когда узнал о смерти отца.

      Вильчек почувствовал осторожное прикосновение к плечу и оглянулся. Позади стоял Бернард фон Притвиц: голова и аккуратная бородка клинышком его были седы, однако глаза смотрели бодро, а голос мощный, словно у молодого. Это был, наверное, единственный, кому Вильчек до конца доверял – старинный друг отца и его секундант.

      – Бегите, молодой человек, – сказал он, – не искушайте бога. Вас спасло чудо, не требуйте двух чудес за один день.

      Повелитель