Мусины бусины. Лада Кутузова

не долго, – Муся неохотно залезла к маме на колени, та погладила дочку по косичкам и нежно поцеловала в щёку.

      – Ну всё, – Муся решительно слезла с маминых коленей, – у тебя живот толстый, мешается. И жарко.

      На следующее утро Мусю в садик отвели засветло, она ещё с вечера напросилась, чтобы её привели самой первой. В здании, кроме охранника, никого не было. Муся сидела на скамеечке под лестницей и играла с принесённым из дома пупсом. Пупс был совсем маленький, размером с ладошку, мама сшила ему несколько платьев. Муся начала сюсюкать, подражая взрослым, разговаривающим с маленькими детьми:

      – Ах какая миленькая девочка! Просто красавица. Куда ты идёшь, девочка?

      Пупс завертел головой, присел в книксене и запищал в ответ:

      – Я иду к маме в больницу, чтобы навестить её. Моя мамочка очень больна, бедняжка.

      – А чем же больна твоя мама, девочка?

      – У её болезни очень сложное название, даже не выговоришь. Она даже может умереть, да.

      – Ах, бедненькая маленькая девочка! Мне так тебя жаль.

      Тут Муся почувствовала, что ей самой становится ужасно жалко маму (а вдруг у неё что-то действительно страшное?) и себя, одинокую крошку. Но тут пришла воспитательница и забрала её в группу.

      Днём репетировали танец. Танец был сложный: следовало медленно семенить, выводя спирали по полу, одной рукой придерживать сарафан, а другой держать платок и время от времени красиво им взмахивать. Девочки разобрали сарафаны. Мусе, как самой маленькой по росту и возрасту, достался сарафан аж до пят, ярко-синего цвета, с узором из красных цветов. Подружки обступили её и завидовали, Муся важничала и казалась себе принцессой.

      После танцев играли в дочки-матери. Девочки долго спорили, кому Муся достанется в дочки, потом решили, что она будет общей. Игра удалась: понарошечные мамы поили дочку воображаемым чаем из кукольных чашек, заплетали ей косы и много воспитывали, даже хотели поставить в угол. Мусе понравилось быть общей дочерью: так много внимания ей досталось. Папа забрал её из сада самой последней.

      Бусина пятая, домашняя

      Дома без мамы было скучно. Муся, подперев рукой голову, смотрела в окно. Папа пожарил яичницу и ушёл в гараж, Муся без всякого энтузиазма размазывала желток по тарелке.

      – Чего копошишься? Давно бы всю яичницу подмела, – раздался со стороны раковины ворчливый голос.

      Муся повернула голову и обомлела: возле раковины, неодобрительно разглядывая стопку немытых тарелок, стоял маленький мужичок. Сам мужичок был лохматый, с короткой бородой, в голубой рубашке с закатанными рукавами и шортах.

      – Простите, а вы кто? – вежливо поинтересовалась она.

      – Домовой, Димычем меня кличут, – коротко объяснил мужичок.

      – А кто такой домовой? – удивилась Муся.

      – Ты сказки-то читала? – с укоризной спросил гость.

      – Я ещё не умею читать. Но мне мама сказки рассказывала, в них про домового ничего не было.

      – Господи, и чему только этих современных детей