Украденное ожерелье. Фортуне де Буагобей

ресторан наполнялся, за многими столиками уже завтракали.

      – Как хотите, – ответил Альбер, подливая вина своему собеседнику. – Тогда, пожалуй, поговорим о другом…

      – Готов о чем угодно, а лучше всего побеседуем о хорошеньких женщинах, такой предмет всегда интересен.

      – В этом я не силен.

      – Да, я забыл, что вы влюблены!

      – Кто вам это сказал? – воскликнул краснея Дутрлез.

      – Все ваши друзья говорят, а вы краснеете, стало быть, это правда.

      – Это выдумка Куртомера, он никак не хочет понять, что я люблю ложиться рано.

      – Он сказал мне сегодня у нас в клубе, что проводил вас вчера до дома, и вы вернулись в двенадцать часов.

      – Да, через несколько минут после вас.

      – Как после меня? Я же вам говорил, что пришел домой в два часа.

      – Разве в два?

      – В четверть третьего, если вы требуете точности.

      – Странно, а я думал…

      – Что?

      – Что встретил вас на лестнице.

      – Так я бы вас увидел.

      – Видеть меня вы не могли, вся история произошла в темноте.

      – История? Какая история?

      – Очень курьезная. Слушайте.

      И Дутрлез рассказал в подробностях свое ночное приключение.

      – Действительно, странная история. В нашем доме немало беспорядка, и синьор Матапан должен бы, по-хорошему, прогнать своего портье, но никогда этого не сделает; они во всем заодно, покрывают друг друга. Однако я-то тут при чем? Неужели вы думали, что это я схватил вас в темноте?

      – Признаюсь, думал, – ответил Дутрлез, пристально вглядываясь в Жюльена.

      – Очень лестно для меня, – совершенно спокойно ответил молодой де ля Кальпренед. – Но на каком же основании вы думали, что я путешествую ночью по лестницам с похвальной целью нападать на добрых людей?

      – А на таком, что мой ночной противник отпер двери вашей квартиры и вошел в нее.

      – Отпер? Чем? Отмычкой?

      – Просто ключом.

      – И вы в этом уверены?

      – Вполне, я поднялся на несколько ступеней вверх и отлично слышал, как ключ повернулся в замке.

      Жюльен вдруг сделался серьезен, лицо его заметно омрачилось, и он умолк в раздумье.

      – Я, естественно, подумал, что это вы, – продолжал Дутрлез.

      – А что вы подумаете, – заговорил наконец после минутного молчания Жюльен, – когда я скажу вам, что уже не в первый раз кто-то входит в мои комнаты ночью в мое отсутствие?

      – Что я подумаю? – повторил Дутрлез. – Да что же я могу подумать, кроме того, что к вам входит вор?

      Он выговорил это, несколько запинаясь. Странный вопрос Жюльена невольно привел его к заключению, что тот старается отвести ему глаза насчет ночной стычки.

      – Нет, это не то, – возразил де ля Кальпренед, – у меня ничего не пропадало.

      – И вы уверены, что кто-то входит в ваши комнаты?

      – Почти уверен, по крайней мере, я не раз находил у себя беcпорядок – вещи, переставленные с места на место, опрокинутые