Русская фантастика – 2016 (сборник). Алексей Бессонов

тяжелое, хриплое. Точно кот не спит, а тянет на своем хребте целый мир.

      А мне теперь что делать? Надо двигаться. Очень уж зябко и шерсть дыбом.

      Смотрю на силуэт искусственного кота, мертвой тенью зависшего надо мной. Что же оно такое, этот псевдокот?

      Ловко взбираюсь по суставчатой деревянной лапе. Отверстие в боку – идеальная ловушка для глупой мыши. Страшно! Но любопытство не победить. Ныряю внутрь. Оглядываюсь. Рычаги какие-то. Педали. Ремни. Колесо. Знаю я эти колеса. В таких мыши бегают. Зачем – не спрашивайте. Мир полон нелепостей.

      Вроде этого деревянного кота.

      – Ничего не трогай там, Лапка, – доносится снаружи глухой голос Рифмоплета. – Если не хочешь повторить судьбу Ушаста.

      Настораживаюсь. При чем здесь Ушаст?

      – Он его построил. Деревянного кота. Талантливый был мышонок.

      Рифмоплет не врет по крайней мере в этом. Запах Ушаста почти выветрился, но здесь, внутри, его еще можно различить. Вот так номер! Куда катится мир, если мыши – мыши! – принялись строить памятники котам?

      – Это не памятник, Лапка. Это оружие. Глупый маленький Ушаст. Хотел меня защитить.

      Ну вот, опять он за свое. Мышь строит оружие, чтобы защитить кота. От чего, спрашивается?

      Кот не отвечает. Только ведь особых талантов не требуется, чтобы приложить хвост к хвосту. Я-то, в отличие от других, хорошо слышал, что именно шептал несчастный Ушаст в предсмертном бреду. Там только одно слово-то и было.

      Мрак.

      До чего страшное слово! Хвост сам собой принимается отстукивать чечетку по деревянной поверхности.

      Спокойно, Лапка. Спокойно. Смотри: ты на крыше. Рядом с котом, который, если верить Договору, каждую ночь один на один встречается с самым страшным, что только есть в этом мире. Вот ты, Лапка, вот кот, вот ночь. А Мрак? Нет его. Сгинул. Точка.

      – Не верь Хвостату, Лапка. Ни единому слову не верь.

      – А кому верить, тебе, что ли? – не выдерживаю я. – Как поверил тебе Ушаст?

      – Мне жаль Ушаста. Он не заслужил такой участи. Но это был его выбор.

      Рифмоплет устало умолкает. Дышит хрипло.

      Я выбираюсь из деревянного нутра искусственного кота. С тревогой смотрю на черное небо. Тоненький серп луны кажется таким беззащитным. Может, это и не так плохо, что зрение у меня неважное. Нет уж, нет уж. Никакого Мрака. Отработаю сегодня смену, и больше сюда ни одной лапой. Пусть Хвостат сам сторожит кота, если такой умный.

      Когда на востоке показываются первые лучи солнца и я собираюсь уходить, Рифмоплет открывает один глаз.

      – Прощай, Лапка. Следующей ночью я умру, – говорит он. – А котята не доживут и до ночи.

* * *

      Ждут вас, мыши,

      котята с пустыми глазами,

      с мягкой смертью

      в когтистых кошачьих лапах.

      Их дурманят

      мышиные ваши раны,

      мышиные ваши слезы

      и страха мышиного запах.

      Обычно я сплю не дольше часа к ряду. Но после ночного бодрствования просыпаться никак не хочется. В моем сне жива Камышик, мы с ней сидим в уютной норке, и все по-прежнему.

      – Вставай,