Эммануэль. Танцовщица с бульвара Сен-Жермен. Эммануэль Арсан

не дождавшись ответа. Покраснев от стыда, Жад резко выпрямилась.

      – Чем это ты занимаешься? Голая… А у меня гости, – произнесла мать.

      На ней было длинное атласное неглиже, скользившее по бедрам и обнажавшее половину груди.

      – Но это моя комната, – ответила Жад.

      – Ты вернулась позже, чем обычно. Почему?

      – Я уже не маленькая девочка.

      – Осторожно, Жад. В твоей работе нужно уметь соблюдать дистанцию. Ты же не хочешь закончить на улицах Марселя?

      Жад пожала плечами. Милен навязывала дочери правила, которые сама никогда не соблюдала. Она всегда без колебаний пускалась в самые опасные приключения и даже находила в этом удовольствие.

      – Милен! – позвал мужской голос с другого конца квартиры, а потом раздался громкий женский смех.

      «Их трое», – с сожалением констатировала Жад, когда мать, улыбаясь и покачивая бедрами, вышла из комнаты и отправилась к гостям.

      Жад подождала немного и подошла, по-прежнему обнаженная, к стеклянной двери в гостиную. Из темного коридора она увидела угол комнаты. Там были заметны три тени, две из которых стояли, а третья опустилась на колени. Ритмичные движения рук и головы недвусмысленно доказывали, что все трое занимаются любовью. Жад приложила ухо к стеклу, засунув руку себе между бедер, и в это время услышала, как кончает ее мать.

* * *

      На следующее утро Милен разбудил звонок в дверь. Она накинула атласное неглиже, лежавшее у подножия кровати, взбила свои рыжие кудрявые волосы и открыла дверь. Перед ней стоял крупный мужчина спортивного вида. На его загорелом лице сияла уверенная улыбка.

      – Здесь ли живет Жад? – спросил он, протягивая Милен охапку белых орхидей с зелеными крапинками. – Вы ее подруга?

      Милен не стала вводить его в заблуждение. Ей было приятно, когда ей напоминали, что она выглядит гораздо моложе своего возраста. Кроме того, она родила Жад совсем юной. Ей было всего восемнадцать: кокетливая улыбка, веснушчатые щеки с очаровательными ямочками.

      – Входите, – предложила она.

      – Меня зовут Ролан Перрье. Я – поклонник Жад. Могу ли я ее увидеть?

      – Она на репетиции. И она не вернется раньше вечера. А вы давно ее знаете?

      – Со вчерашнего дня.

      Взгляд Ролана пробежал по пустым стенам и старой мебели, терявшейся в просторной комнате, куда его пригласили войти.

      – Придется садиться на пол. Диван находится на Друо[4], – сказала Милен.

      Она налила в стаканы «Гленфиддих» и села на изношенный палас, поджав под себя ноги и открыв круглые, стройные бедра. Она склонила голову к плечу, и декольте как будто бы зевнуло, показав ее белую грудь, покрытую веснушками.

      Ролан приблизился, увидел ее зеленые глаза и, наконец, понял:

      – Вы мать Жад.

      Милен расстроенно надулась и прикрыла атласной тканью ноги, привлекая таким образом взгляд к своим ногтям, покрытым рубиново-красным лаком.

      Ролан положил руку

4

На улице Друо в Париже расположен один из самых авторитетных в мире аукционных домов, где с торгов продается в том числе и старинная мебель.