.

природной недоверчивости, Гонгора имел неосторожность подпортить всё удовольствие, выступив с гипотезой, что, быть может, это имевшийся в организме усопших фосфор с течением времени нашел путь к поверхности земли, после чего едва не поседевшая от напряженных размышлений аудитория, незаметно двинув локтями, выразила безусловное понимание и сочувствие попытке по-человечески объяснить нечеловеческие явления. Гонгора со своим научным подходом уже не раз и не два ломал все планы на вечер, и терпение у населения лопнуло.

      Были высказаны новые соображения относительно границ человеческой психики, а также ее возможности выдержать встречу с нечистыми силами.

      Обеспокоились интенсивностью наступления старого болота на предместья деревни. Согласились, что мысль о назревшей необходимости дознания, а также детальном рассмотрения дела на месте выглядит как нельзя более трезвой. Потом все сильно усомнились в способности Гонгоры как признанного авторитета в области научного анализа и просто как самого начитанного возглавить экспедицию в одном лице с целью выяснить, наконец, что происходит. Что представляет собой имевшее место поползновение с научной точки зрения – при таком интеллекте более не могло оставаться предметом домыслов.

      Кладбища Гонгора не боялся, сами вы покойники, говорил он, ночной лес любил, со своими же суевериями боролся в основном с помощью самих чертиков.

      Он рисовал их на моющихся обоях пачками, выводил гуськом, лепил парами, стаями, стоящими, сидящими, бегущими, отдыхающими в мягких дорогих креслах, возлежащими на канцелярских столах с худощавыми ягодицами, обнаженными всем ветрам; проходящими сквозь стальное игольное ушко; путешествующими на цыпочках по лезвию бритвы; предупредительно стучащимися одним пальчиком в приоткрытую дверь; задумчиво пригубляющими от чашечки; прикуривающими папиросу; разгоняющими кистью сигаретный дым, сутулясь и закрывшись от пронизывающего ветра плечом; переворачивающими газетную страницу; мучительно зевающими, деликатно прикрыв губы пальчиками; обороняющимися из-за угла посредством естественной струи от неприятно взбудораженных лысых дядей в квадратных очках и белых халатах; поправляющими на себе шляпу, аккуратно ухватясь щепотью пальцев за краешек, чуть запрокинув голову и обворожительно выстрелив из-под полы шляпы прищуренным глазом; сосредоточенно пытающимися сложить фигу из четырех пальцев морщинистой худенькой ступни; нюхающими цветочек, скучая, анфас, в профиль, боком, задом, в клеточку – и терпеливо ночами потом ждал, что будет. В конце концов он здорово преуспел в этом занятии и уже опытным движением карандаша парой росчерков мог придать глазам на узкой, плоской, наглой, щекастой и милой мордочке любое выражение – от преисполненного брезгливым вниманием доктора наук, с мутным взглядом, ворсистыми большими ушами и слегка отвисшей от задумчивости губой, – до непристойного созерцания шустрого