Двери самой темной стороны дня. Сен Сейно Весто

не предусмотрен. Он заслонял голову свободной рукой, так, словно собираясь гасить наседавшую тварь кулаком другой руки с ходу, цепляя снизу. Он хорошо видел сейчас, видел их всех и, далеко выбросив руку, еще в воздухе встретил одну из них. Он вспомнил. Он сейчас вспомнил, вибрам подсказал. Не весь курс, но самое простое, три самых главных движения. Они повторялись, как часовой механизм, и как часовой механизм отрабатывали то немногое, на что еще оставались силы. Два инструмента сделали бы это быстрее, но принцип был один. Три связки, три дистанции. Три шага. Он уже видел выход за пределы рядов колючей проволоки. И он знал, что свобода всегда давалась самой дорогой ценой. Упражнения рекомендовались, как разогрев перед тренировкой с палками вместо ножей. В поле зрения на миг показалось и исчезло лицо напарника. Искаженное деревянное лицо снова ушло в траву и больше не появлялось. Что делалось за спиной, Гонгора не видел. Часовой механизм в самом деле работал. Рука с зажатым ножом удерживала весь угол атаки. Псы отскакивали, но неохотно.

      8.3.3: Штиис снова был на ногах. Он стоял, широко расставив ноги и размахивал топором вокруг себя и мимо себя, работал от спины, опуская, подсекая и собирая несколько тварей вместе. Гонгора, кажется, начинал понимать, чем объяснялся напор зверей. Он диктовался опытом. Они никак не могли поверить, что что-то могло пойти не так, что их шуршание и кокетливое беганье на цыпочках могли не работать. Попавшим в их капкан они не давали думать, и это решало всё. Единственным не предусмотренным осложнением был Улисс. И пара его стальных ошейников. Измазанный в болоте рюкзак прямо по курсу продолжал усеивать траву зернами риса, мыльно-пенным аксессуаром, на глаза попался фонарик. Фонарик одиноко лежал, обреченно глядя прямо вверх, в его слабом облачке света плясала пыль. Рядом в траву ушел тугой тюбик ярко-бело-лимонного цвета. Рюкзак за спиной все время мешал, он раскачивался и бил в поясницу, Гонгора прыгнул, выправил равновесие, подхватил с земли влажный тюбик и принялся отвинчивать. Пробка отнимала все внимание.

      8.3.4: Деревянные пальцы не слушались. Он расчленил, махнул, не глядя, швырнул, как швыряют штатную гранату, прямо в слюнявые морды и, пригнувшись и даже прищурив глаза, придерживая дыхание словно в ожидании того, что должно было произойти за спиной, бросился к Лису и Штиису, окружение которых теперь словно к чему-то прислушивалось.

      8.3.5: Над тесным встрепанным пролетом в деревьях, никогда не видевшим неба и света дня, повисла тишина. Подхватив за шипастый ошейник Лиса, взъерошенного до неузнаваемости, настроенного продолжать веселье, больше не видя плосколобых тварей, тенями шарахавших мимо, больше не видя ничего, Гонгора длинными прыжками, не чувствуя ног, ушел через почерневшую крапиву к елкам, мимо вибрама, который оказался и не вибрамом вовсе – комьями перепревших листьев просто, прочь от обстоятельств, которые медленно барахтались, отставая, прочь от этих мест – сквозь стегавшие