Ковыль и розы. Боракчина. Тень за спиной Батыя. Сергей Зацаринный

братья. Например, сын Угэдэя Кадан. Тот самый, что был рождён от неизвестной наложницы, судя по всему, любимой отцом. А потому крепко нелюбимый главной хатун Туракиной, которая теперь распоряжалась в главной ставке. Кадан счёл за благо остаться в улусе Джучи, где получил прекрасный удел возле Дона. Это был храбрый, а самое главное умелый воин, покрывший себя славой на полях Европы.

      Дело для него нашлось и теперь. Так как совсем слезать с коня было ещё рано. В недавно завоёванных краях было неспокойно.

      Об этом сложно говорить определённо ибо свидетельства дошли до нас через третьи руки и другие страны, когда рассказчиков отделяют не только месяцы пути, но и десятки лет жизни. Они путают даты, смешивают события. Кое-что сохранилось в народной памяти.

      Например, легенда о мордовской царице Нарчатке.

      Во время похода на Северо-Восточную Русь под удар попали и лесные народы Поволжья. Там ещё накануне монгольского нашествия враждовали два князя Пургас и Пуреш. Как водится союзниками их оказывались то булгары, то русские, благодаря чему они и попали в летописи. Один из них стал союзником монголов и отправился с ними воевать в Европу. Там что-то пошло не так. То ли мордовские ратники захотели вернуться, то ли перейти на сторону врагов. На них внезапно и вероломно напали и уничтожили.

      Однако весть об этом всё-таки достигла поволжских лесов. Борьбу возглавила дочь погибшего князя. Непроходимые леса сами по себе были крепостью. Узкие тропы, на которых так легко устроить засаду, чащи, непроходимые для конницы. Привычным к степной войне монголам пришлось несладко. Однако победить армию, сокрушившую столько царств, немногочисленным мордовским ратникам не удалось. По преданию, царица Нарчатка во время последнего боя бросилась вместе с конём в реку.

      Очаги сопротивления сохранялись и в степи. Бунтовали кипчаки и ясы. Однако все быстро поняли – плетью обуха не перешибёшь.

      Тем более, что уже в 1243 году на поклон к Батыю поехал сильнейший правитель здешних краёв великий князь Владимирский Ярослав Всеволодович. Он уже пять лет после страшного нашествия и гибели старшего брата Юрия потихоньку восстанавливал Залесскую землю.

      Разумеется он прекрасно знал и о разгроме Венгрии, Чехии, Польши. Понимал, что прежней жизни уже не будет. Нужно приспосабливаться к новой реальности. Тем более, что многого поначалу вроде и не требовали.

      Главное, признай власть монголов и плати дань. Размер которой вряд ли был даже определён. Обычно таким новым подданным просто говорили – привозите и дальше, сколько сейчас привезли. Князя, как утверждает русская летопись, обласкали и отпустили. Скорее всего хитрый Батый честно сказал ему, что он сам лишь владелец улуса, а все вопросы предстоит решать с верховным ханом в Каракоруме. Когда того изберут.

      За годы жизни при ставке Угэдэя Батый хорошо усвоил уроки Елюй Чуцаня. Он понимал, что управление всем этим осёдлым населением «людьми