Две мелодии сердца. Путеводитель оптимистки с разбитым сердцем. Дженнифер Хартманн

бровь.

      – Ты всегда так гиперактивна по утрам?

      – Прости, немного нервничаю.

      – Почему?

      – Из-за новой работы. Но ты не волнуйся, я слушаю. – Надо было оставить волосы распущенными, они бы спрятали мой румянец. Я подхожу ближе и, наклоняясь к экрану, начинаю следить за бегающим курсором. В программе с логотипом-мартышкой есть несколько категорий: задания, инвентарь, квитанции, технические отчеты.

      Кэл не тратит времени зря.

      Он делает все молниеносно.

      Я едва успела разобраться с программой, а он уже объясняет мне, как принимать оплату картой, показывает банку для мелочи и перечисляет сегодняшних клиентов. К счастью, я записывала самое главное в блокнот в надежде, что перед открытием у меня останется время все перечитать и усвоить.

      – Понятно? – он опирается ладонями о стойку. На его жилистых руках выделяются вены и пятна чернил.

      Я в панике смотрю на свои заметки и кусаю губу.

      – Конечно.

      – Ты уверена? Я могу объяснить еще раз.

      Мы на мгновение встречаемся взглядами; его медные глаза мерцают в тусклом свете. Мне хочется задать ему сотню вопросов, не имеющих отношения к работе.

      Как у тебя дела?

      Нет, постой… Кто ты?

      Изменился ли твой смех? Твои объятия? Любишь ли ты по-прежнему хлопья с шоколадным молоком?

      Он смотрит на меня, и между его бровями залегает морщинка. Может, он тоже хочет меня о чем-то спросить? Я хочу, чтобы он спросил. О чем угодно. Я хочу признаться, что все это время думала о нем. И о ней.

      – Я пыталась тебя найти, – шепчу я, не в силах удерживать правду в себе. Кэл хмурится сильней, мрачнеет и сжимает зубы, глядя на меня в упор. Я смотрю, как мелькают чувства в его глазах, хотя он старается сохранять бесстрастность. Мои слова – как лучи солнца на ледяной глыбе. – Я правда пыталась. Во всех соцсетях.

      Он отводит взгляд, наклоняет голову.

      – Я этой хренью не пользуюсь.

      – Я так и поняла, – киваю я. – Мне хотелось знать, что с тобой случилось. Что случилось с…

      – Я не за этим дал тебе работу. – Он резко поднимает голову. На его лице застыло ледяное выражение, в глазах зарождается буря. – Я не хочу это обсуждать, Люси.

      – Ты делаешь вид, будто прошлое ничего не значит.

      – Потому что это прошлое. Люди меняются, черт побери. Живут дальше. Я уже не ребенок, и, если мы будем работать вместе, – он указывает татуированным пальцем на меня и на себя, – лучше бы тебе перестать надеяться, что сможешь взять меня измором с помощью улыбок, позитива и бананового хлеба.

      Я отшатываюсь, когда он выпрямляется и нависает надо мной. Мои глаза подергиваются пеленой, и я смотрю на его серую майку, не решаясь взглянуть в лицо.

      – Хорошо, – говорю я, до нелепого робко. Мой голос чуть дрожит, и Кэл негромко вздыхает.

      Когда я наконец поднимаю взгляд, он трет лицо рукой, задевая жесткую щетину.

      – Блин, – бормочет он. – Прости.

      – Ничего. Я лезу не в свое дело.

      – Я повел себя, как козел. – Обхватив рукой подбородок,