Один день нашего лета. Алиса Елисеева

матери, которая ему не даётся. Илона повернула к берегу.

      Пришедший в себя Дима поднялся во весь рост – растерянный, жалкий, перепачканный глинистым илом, весь в тине.

      Голова Илоны повернула, потом снова «утонула», а вынырнула прямёхонько возле Димкиного места падения, где он стоял, словно речная выдра и глядел такими же «выдриными» глазами.

      – Боже мой, какие люди! Тебя раздеваться не учили? – прокричала Илона ему прямо в ухо, и напрыгнула сзади, увлекая под мутную воду, которую он же сам взбаламутил.

      Под водой они впервые обнялись и тут же оба вынырнули.

      Димка, пытавшийся с помощью нехитрых упражнений на сжатие кулаков успокоить нервы, забыл, как дышать, глядя на её мокрое лицо и всё остальное. Но между ними встала Катька, которая раскрыла руки.

      Катька была в белом купальнике с мелким серым горошком. Вид у неё был, как у лебедушки, защищающей своего лебедя и от лисицы. Она его грязного и мокрого обнимать не стала, но не отошла.

      Глядя круглыми глазами, Катька сказала:

      – Ты упал, да? А зачем? Чтобы меня посмешить?

      – Упал, – подтвердил Димка, – Голова поехала, крыша потекла. Забыл, что тут берег скользкий. Я же говорил, что мне плоховато мне.

      Илона снова плюхнулась в воду и поплавала кругами по тихой речке. Затем русалкой приплыла, вышла из пены морской, взяла его руку в свою, еще более похолодевшую, и шумно вздохнула:

      – Что случилось, Дима? Скажи, я должна знать… правду. Ты заболел на самом деле?

      Димке ничего не приходило на ум, поэтому он сказал:

      – Я шел. Поскользнулся, упал. Очнулся – гипс. И у меня там не закрытый, а открытый перелом.

      – Что с тобой, чем он болен, Катя? – взяла вторую руку своей озабоченная Илона.

      – Он сказал, что заразный. Не трогай лучше, – посоветовала Катька, сверкая глазами.

      Руки Илоны тут же отпустили и спрятались за спину.

      – У меня стригущий лишайник! – проворчал Дима и побрел к берегу.

      Карман его сильно дергался. Лягушка почуяла воду и попыталась сбежать.

      – Он заразился от мышей, съел мышиные лапки, – ехидно сказала Катька, и вызвала какое-то ослиное икание от Илоны, – Случайно в картошке попались. Или вместо грибов, я что-то не поняла.

      Тут Илона повалилась на Катьку от смеха, намочив её почти полностью.

      – А что с его ногой? Дим, у тебя нога дрыгается в одном месте! – снова услышал он крик Илоны.

      Он вспомнил про жабу, достал её из кармана выбросил в траву.

      Девчонки обе завизжали и захохотали.

      Его снова накрыли руки со спины.

      – Дим, ты чего? Обиделся, да?

      Он мог бы сказать что-нибудь, например: «Катя, мы с Илоной будем рады, если ты немедленно пойдёшь домой».

      Или что поинтересней: «Я влюблен в Илону и собираюсь на ней в будущем жениться».

      Но Димка решил помолчать.

      – И все-таки, что это было? Ты всегда такой? – спрашивала Илона, отжимая свой хвост уже на берегу.

      – Всегда! – согласился Дима, который не любил спорить с девчонками