Один день нашего лета. Алиса Елисеева

а потом сел и глупо закрыл лицо руками.

      – Дима… Ты не притворялся… Тебе, правда, плохо? – услышал он её ласковый голосок и чуть не признался чуду в любви при всех.

      Димка в таком состоянии, был, что пора была его спасать. Как только эта девчонка оказывалась рядом, он в небо улетал, и там летел куда-то непонятно в какую высь.

      Бабушка Вера ничего не понимала, она всё щупала его голову, а родная баба Наташа крикнула, как спасатель:

      – Дима, а ну домой! Никаких речек, никаких гульбищ, ты еще навоз не распределил! И никаких игр, пока крыжовник не соберешь и хвостики ему с двух сторон не почикаешь! Но сначала навоз!

      Илона отшатнулась от Димки, как будто он был весь в навозе, и его немного отпустило. А то бы опозорился при всех, потянулся бы к этой девчонке и сказал бы лишнее словечко с глупым видом. О её красоте неописуемой.

      Димка был жутко благодарен этому навозу. Он даже смог встать и, пошатываясь, прикрывшись телогрейкой, пойти к своей калитке.

      «Вот кто принес эту Илону? Колдунья, не иначе», –думал он. И шел домой измученный за несколько минут, побеждённый стрелой в прямо в сердце.

      «Совсем свела с ума, даже ходить невозможно, ноги вялые».

      Пока Димка отдыхал, отходил и пил предложенный успокоительный чай от бабушки, все собирались на речку.

      «Купальник!» – думал Димка. – «Еще не хватало в купальнике на неё посмотреть. Я тогда точно попадусь. Надо что-то делать. Неужели она на всё лето приехала? Хотя осталось два месяца… Как вот теперь жить?»

      Илона там где-то засмеялась, и её смех отозвался в организме бедного Димки.

      Сразу привиделись цветы и её щеки с румянцем утренней зари.

      – Опять! Начинается! – испугался Димка, у которого заколотилось сердце, и залпом выпил «вечерний» чай, для хорошего сна. Он решил подобрать варежки и пойти в колючий крыжовник, когда они все уйдут.

      Но молодёжь не уходила.

      Вдруг позади него пушистые кусты сирени раздвинулись. Димка допил две капли чая и обреченно уставился в кружку. Кто-то приближался.

      – Дим, ты чего, а? – спросила Катька и тронула его за плечо. – Может тебе чаю с малиной?

      – У меня припадок. Мышиная лихорадка, Кать, – грустно сказал Димка и поднял голову.

      На него глядели хитрые Катькины глаза.

      – Мы… мышиная? Это как?

      – Вот так. Ел я, значит, картошку жареную с грибами. А там..

      Димка еще не придумал, что там, но Катька сама догадалась:

      – Мышиный … хвост? Дим, ты чего, правда, что ли?

      – Нет, Кать. Там не мышиный хвост … – Дима не выдержал, улыбнулся, – Там лапка. … Две лапки. Наш Пушок ел, и, видно не доел. Или мне принес. Я заболел. Не подходи.

      – А почему твоя бабушка такая спокойная, если ты заболел? – с улыбкой спросила Катька и погладила Диму по восхитительным волосам, гладким, густым и украшенным солнечными бликами. – Дим, а мать твоя … мальчика народит или девочку?

      – Сестру.

      – Ой, Илона идёт к твоей бабе Вере! Играть, наверное, в компьютер! Ненормальная какая-то, да?

      Дима