Пойдем играть к Адамсам. Мендал У. Джонсон

усыпить ее хлороформом, пусть попробует, для разнообразия.

      – Доедай свой бутерброд, Пол. Поторопись, – сказала Дайана, поднимаясь на ноги, – а то уже поздно.

      – Да, и я еще хочу пойти покупаться, – Синди медленно облизала пальцы.

      Теперь дети обращались с Барбарой уже не так робко. Больше часа назад, бесконечно споря и дискутируя, они вернули в ее комнату, посадили на стул и привязали к нему. Постороннему наблюдателю было бы очевидно, что для данной задачи хватило бы и половины веревки, но дело не в этом. Чем больше веревки они использовали, тем безопаснее себя чувствовали.

      Это было видно по их расслабленному виду, пока Дайана рассказывала о подушке на лице, о хлороформе и о наблюдении за дорогой.

      – Ты будешь тихо себя вести, если мы вытащим кляп?

      Барбара с серьезным видом кивнула. Ее принудительно разжатые челюсти болели.

      Поскольку мальчики не собирались прикасаться к Барбаре без особой на то нужды, снимать лейкопластырь взялась Дайана. Как обычно, Бобби использовал такое количество, что хватило бы склеить сломанную кость, поэтому пришлось постепенно, кусок за куском, отдирать его, что вызывало у Барбары понятное возмущение. Когда скотч наконец был снят, скомкан и выброшен вместе с бумажным мусором, подлежащим сожжению, Дайана потянулась ко рту Барбары и вытащила влажный махровый комок. Та тут же болезненно сглотнула и провела языком по пересохшим губам.

      – Могу я попросить стакан воды?

      При звуке ее голоса Джон и Пол слегка напряглись. Это был очевидный сигнал об опасности.

      – Я не буду кричать, – осторожно произнесла Барбара.

      Не теряй голову, когда у тебя уберут кляп, – сказала Терри сегодня утром во время их воображаемого разговора. Поговори с ними. Сохраняй спокойствие.

      – Я принесу, – прожужжала Синди.

      – Включи телевизор – погромче, – крикнул Джон ей вслед. Он все еще очень нервничал.

      – Я не буду кричать, – повторила Барбара тихим, уверенным голосом. Когда никто ничего не сказал, она добавила: – Можете положить подушку и банку. Я все понимаю. И не доставлю хлопот.

      Дайана, тоже напрягшаяся, казалось, расслабилась.

      – Ладно, тогда… Я принесу тебе что-нибудь.

      – Что?

      Дайана повернулась и вышла из комнаты.

      – Хлопья, – ответила она через плечо.

      – Но я не хочу есть одни хлопья!

      – Другого ты не получишь.

      Пол тут же снова поднял банку; внутри виднелась тряпка, а его пальцы были на крышке.

      – Ты на тюремной диете.

      – Ты… – Барбара замолчала и вздохнула. – Это не сделает меня слабее, Пол. Я стану только голоднее.

      – И тем не менее. – Он плотно сомкнул губы.

      Наступила тишина.

      – Чем больше вреда вы мне причините, тем серьезнее будете наказаны, понимаете? – наконец сказала Барбара. Она не решилась сказать что-то еще и тем самым дать им ощущение еще большей власти. Определенная уверенность в превосходстве взрослых запрещала ей это, особенно теперь, когда к ней вернулся голос. – Как вы думаете, что с вами сделают