Чудесное лето. Елена Юрьевна Сорокина

Как это происходит? Но думать об этом обо всём было слишком страшно, и она старалась страшные мысли отогнать. Наконец сон сморил девочку.

      Во сне она видела бабушку. Бабушка ничего не говорила, а только молча смотрела на внучку и укоризненно качала головой.

      – Я что-то сделала не так? Да, бабушка? Ну, конечно! Она злилась на родителей, даже кричала, чего не делала никогда. И даже сказала, что они плохие.

      Утром, когда все собрались завтракать, Поля, не поднимая глаз, сказала:

      – Простите меня. Я вела себя плохо.

      Ответил папа:

      – И ты нас прости, Поля. Мы хотели, как лучше. А, оказалось, поступили неправильно.

      Мир был восстановлен, хотя все чувствовали себя неловко.

      Заканчивая завтракать, папа спросил:

      – Пойдёшь сегодня со мной на кладбище к бабушке?

      Поля вскинула на него глаза и молча кивнула.

      В магазине около кладбища папа купил букет тюльпанов, и они пошли по уже знакомой Поле дорожке. Потом папа свернул и дальше по узкой тропинке пошёл к могиле дедушки. Поля помедлила, и пошла следом. Всё было по-другому: часть ограды снята, а около могилы дедушки появилась новая. Могильный холмик и крест были уставлены венками, уложены букетами, отчего холмик казался очень большим и высоким. Сверху всех венков и букетов, прислонённый к кресту, стоял портрет бабушки, обвязанный чёрной лентой. Стоя рядом с папой около могилы, Поля растерянно сказала: «Бабушка…» Папа протянул ей букет. Она недоумённо посмотрела на цветы, потом взяла их и положила сверху около портрета. Папа сел на скамейку, а Поля, приткнувшись сбоку, размышляла. Как это странно. Её бабушка лежит в земле под этими венками и цветами. Она осторожно спросила: «Папа, а…бабушка теперь всегда будет здесь?» – «Конечно. Умирают, дочка, навсегда». Поля помолчала, потом тихонько пожаловалась:

      – А как же я? Без бабушки…Это же моя бабушка…

      – А моя мама, – сверху тихо сказал папа.

      Поля замерла. Как же она… Какая же она… «Папочка!» – девочка залезла коленками на скамейку, крепко обняла отца, обхватив руками насколько хватило, прижалась щекой к груди: «Папочка, бедненький!» Отец усадил её к себе на колени, обнял сверху обеими руками. Так они и сидели, крепко обнявшись и молча. «Бабушка всегда говорила: нельзя быть эгоисткой, – думала девочка. – А я эгоистка, наверно. Думаю только о себе. А у папы умерла мама. Это ещё страшнее. А если бы моя…». Но думать об этом было слишком страшно, и Поля поспешно отогнала плохие мысли, ещё теснее прижавшись к папе. Она слышала, как тяжело стучит его сердце. Чувствовала, как папина борода упирается ей в макушку. В отцовских руках было тепло и уютно. Наконец он сказал: «Ну, что, Поля, пойдём?» Девочка встрепенулась, взяла отцовскую руку двумя руками и сказала: «Папочка, ты…(она хотела сказать «не расстраивайся», но как же не расстраиваться?)…у тебя есть мы с мамой. Мы о тебе будем заботиться». – «Ну, значит, всё в порядке, – бодрым голосом сказал папа и, поднявшись со скамейки, поставил дочку рядом и повторил: «Пойдём домой». Он двинулся по тропинке, а Поля подошла поближе к могиле и сказала портрету на всякий