.

болталась на одной петле.

      – Осторожно, я придержу. Заходите.

      Парты в классе были перевёрнуты, уцелевшие стулья свалены в кучу. На тёмно-коричневой доске красовалась сделанная мелом надпись «Аля Маля».

      – Что за дичь? – брезгливо обходя завалы, бросила Эмиля и тряхнула хвостом угольных волос.

      – Это мы физичку так звали, – хмыкнула Губач. – Аля Маля. Невысокая она была, к тому же в жизни мало повезло… Вот и Маля. А на самом деле – Алевтина Матвеевна. Мировая учительница была.

      – Почему была? – спросила Тая, снимая паутинку с льняных кудряшек.

      – Пропала она. Последний раз её как раз в школе видели.

      – Здесь? – завопили дети.

      – Да, – пожала плечами классная. – А чего вы всполошились? Не думаете же вы, что она тут осталась? Просто никто не видел, как ушла, вот и всё. Может, в лесу потерялась. Тем более здание обыскали, причём не один раз. Тут искать-то негде особо: шесть кабинетов, учительская да библиотека.

      Но доводы классного руководителя не возымели действия даже на маму Артёма. В глазах экскурсантов в прошлое застыл ужас, Илья Андреевич беспокойно моргал. Лишь Тёмка не растерялся:

      – А давайте её поищем?

      – С ума сошёл? – Знобина шарахнулась в сторону. – Я пас! Я вообще домой хочу!

      – Не надо искать её, это же было давно, может, она нашлась, просто я не в курсе, – торопливо начала оправдываться Губач. – Давайте лучше делом займёмся. Смотрите, вон тетради рассыпаны. Вдруг имена знакомые найдёте. Айда!

      – Ага, нашлась, – не сдавалась Знобина, – так мы и поверили.

      – Татьяна Илларионовна просто хотела внести мистического флёра, – встрял наконец Илья Андреевич.

      – Чего внести?

      – Покров таинственности. Не заморачивайтесь. Мистики, чтобы побольше вас заинтриговать. Идём смотреть тетради! – И психолог первым сорвался с места, хотя не особо верил ни в мистику, ни в оправдания Губач.

      – Зачем весь этот цирк? – закатил глаза Эдик.

      Илья Андреевич в очередной раз принялся терпеливо объяснять:

      – Чтобы понять, как росли ваши родители, чтобы найти с ними общий язык.

      – Ерунда. Мне это ваще не надо. – Агафонов хитро сощурился и добавил: – Или докажите, что надо.

      – Считаешь, я обязан доказывать?

      – Тыкаете нас носом, как котят, в это старьё. Думаете, нам интересно?

      Агафонов прислонился к стене и выжидал: найдётся психолог, что ответить, или «сольётся»?

      – Эдик, – вмешалась Татьяна Илларионовна, – ты когда-нибудь слышал такую фразу: «Если надо объяснять, то не надо объяснять?»

      – Чё за бред?!

      – Да не поймёшь ты ничего, сколько ни доказывай, – отмахнулась Губач и взяла какую-то тетрадь, всем своим видом показывая, что тема закрыта.

      «А вот это обидно. – Мысли Эдика вскипели, последнее высказывание задело его не на шутку. – Я что, тупой? Они думают, я не смогу раскопать ничего про деда? Или про этого, как его там, автора известного, в общем?! Да я докажу им!»

      Агафонов насупился и принялся ковыряться в куче бумаг.