И жили они долго и счастливо. Алёна Селютина

спокойно ответил Кощей. – Захочешь увидеть еще раз солнце, дашь.

      – Яга… – начала было Василиса, но он перебил:

      – Яга тебе не поможет, ей сюда дороги нет. Забудь о ней.

      Кощей привел ее в богато обставленные покои. Шкуры покрывали пол, на кровати высилась перина на лебяжьем пуху, прямо в стене был сложен очаг. Кощей махнул рукой, открывая один из стоящих в комнате сундуков, и она увидела, что он полон нарядов, расшитых золотом и жемчугом, и украшений из самоцветов, достойных самой царицы. Но в этих покоях, как и во всем замке, было сумрачно и холодно, и Василиса ужаснулась, представив, что здесь она проведет остаток жизни.

      – Мне разжечь или сама справишься? – спросил Кощей, кивнув на дрова.

      Василиса метнула полный ненависти взгляд в очаг, и лежащие в нем поленья объяло пламенем. Кощей рассмеялся.

      – Хороша. Далеко пойдешь, – признал он.

      От его похвалы было гадко. Но воздух потеплел, а значит, оно того стоило.

      Василиса страшилась того, что Кощей войдет в покои, в отчаянии понимая, что отбиться не сможет. Что ему – мужчине и великому колдуну – стоит справиться с ней? Но он не вошел. Постоял еще немного у порога, а потом развернулся и закрыл за собой дверь, опустив засов с хлопком, ознаменовавшим начало ее заточения.

      Кощей приходил каждый день. Его невидимые слуги приносили еду и питье, а он оставался за дверью, не пересекая порога. Рассказывал, как хорошо ей будет его женой. Какая власть ее ждет. Какое богатство. Василиса молчала. Она уже поняла, почему он выбрал ее, и задавать этот вопрос было бессмысленно. Чем-то запали Кощею в душу, если та у него, конечно, была, ее слова о том, что она будет верна брачной клятве, пусть и вырванной силой. Иногда Кощей водил ее гулять по замку. Пропускал вперед себя, и она чувствовала спиной его внимательный взгляд. Он показал ей тронный зал и свою сокровищницу, полную золота, драгоценностей и заморских диковинок. Вывел на замковую стену и обвел рукой простирающийся вокруг бесконечный черный лес, заявив, что все это может быть ее. Василиса соглашалась на эти прогулки, чтобы хоть ненадолго покинуть свою темницу. Но быстро поняла, что клеткой для нее стали не только ее покои, но и весь замок, весь этот ужасный мрачный мир. Бежать было некуда. Кощей отводил ее обратно и снова запирал.

      – Для твоего же блага, – сказал он как-то раз, прежде чем опустить засов.

      Без людей, в одиночестве, было плохо. Но еще хуже было без родной земли. Без ощущения мягкой травы под босыми ногами. Без сладкого лесного воздуха, коим не надышишься. Без солнца. Сила в Василисе клокотала, но не могла найти выход, потому что была накрепко связана с природой, с жизнью, которой Навь была лишена. И теперь Василиса стала понимать, что силы никогда не было мало, просто она не замечала ее, как не замечает рыба воду, в которой живет, а зверь – воздух, которым дышит.

      Дни тянулись за днями. Василиса устала ждать и бояться. И не хотелось ни есть, ни пить, ни шелков, ни камений, а только чтобы все закончилось. Любым способом.