Летние расследования. Татьяна Устинова

понимаю, то дыра – это нора, – тут же процитировала мамуля.

      – Но нора – это не всегда Кролик! – бабуля, тоже знакомая с мультипликационной классикой, не дала себя перебить.

      – Мы, кстати, видели нору, в которую шмыгнул аспид в лесу, – покивал папуля.

      – Кто это – мы?! – возмутилась я.

      Если бы я видела что-то подобное, обязательно потребовала бы змеиную нору замуровать.

      – Я, питерские, Зяма. – Папуля взглядом призвал сына подтвердить сказанное.

      Зяма покивал:

      – Прикольная такая нора! Аккуратная, как тоннель Метростроя. Змея в нее влетела, точно поезд в метро!

      – Красиво излагаешь, – похвалила его наша писательница.

      – А можно, я продолжу? – недовольно повысила голос бабуля, и все притихли. – Итак, что могло привлечь змею в душевую? Отверстие в решетке – несомненно, ведь оно дыра, а дыра – это нора.

      – «В той норе, во мгле печальной…» – пробормотала Трошкина. Вспомнила Пушкина и уже не могла забыть.

      – Так ведь не было мглы! – напомнила я. – И тишины не было. Там Лисуня мылась, свет горел, вода журчала! Змеи разве любят воду?

      – Этой душевой редко пользуются. Змея могла залезть туда раньше, чем Лисуня, – резонно рассудил папуля. – Не повезло бедной женщине… Кому еще чаю?

      – Между прочим, она вовсе не бедная, – возразила бабуля. – Я хозяйку расспросила, она мне рассказала: Лисуня эта, на самом деле ее зовут Елизавета Олеговна…

      – О! Вещая Олеговна! – Мамуля, обрадовавшись, подпихнула локтем пушкинистку Трошкину.

      – …а мужика ее – Леонид Петрович, а подругу – Анна. Отчество хозяйка не запомнила, к ней так уважительно никто не обращается, – продолжила бабуля, торопясь поделиться информацией. – И не из Питера они, а из Ленинградской области, у Олеговны там свое деревообрабатывающее производство.

      – Не женский бизнес, – отметил папуля.

      – Какой уж есть, – отбрила бабуля. – Что от папы в наследство досталось, тем и пользуется. Олеговна собственница, а Петрович при ней вроде помощника.

      – Прислуги-домохозяйки! – фыркнул Зяма. – Еду готовит, посуду моет, уборкой занимается…

      – Уборку тут горничные делают, – возразила Трошкина. – А кто у них занимается клинингом там, в их Ленобласти, мы знать не можем, не фантазируй.

      – А я и не фантазирую, – обиделся Зяма. – Вчера сам видел, как Петрович этот их машину пылесосил как заведенный. А его мадам потом пришла, в салон сунулась, вылезла, вот так держа какую-то крошку. – Он артистично показал, как мадам брезгливо держала найденное двумя пальчиками, – и как начала его, беднягу, костерить. Мол, вечно он только грязь развозит, неумеха, черт безрукий… Чистюля такая!

      – Ну, чистюлю, похоже, бог наказал, – хмыкнула мамуля. – Послал ей кару прямо в душевую!

      – Так я не поняла, змея Лисуню цапнула или нет? – спросила я.

      – Никто ее не цапал, сама упала и головой ударилась, – ответил папуля. – Видать, поскользнулась на мокром полу…

      – Или на змее, – зловеще