Золото бунта. Алексей Иванов

и решил, что хозяин человечину ел. Вот и отдал нам даром, как падаль.

      – А с чего он взял, что медведь человечину ел?

      – Брюхо у него ножом пропорото было. Значит, подмял косолапый человека, а человек успел его порезать. А мы думаем, что не жрал медведь человечину. С пропоротым брюхом не до жратвы ему стало. Напал на человека, заломал и бросил.

      – А не колдуна ли Еран вам подсунул? – засомневался Осташа. – Под шкурой-то красной рубахи не было?

      – Ну, ты, парень, страстей нагонишь… – даже обиделись мужики. – Хочешь шкуру посмотреть? Акулина, проводи его.

      – Медведи-то раньше людьми были, – наставительно заметил Осташа.

      – Ну-ну, ага. А в собак сатана за обжорливость превращает…

      Осташа отставил чашку и поднялся. Баба повела его в лес. Она тоже была пьяненькая, а потому и молчала, чтобы себя не выдать.

      На опушке поляны на разлапистой берёзе висела скоблёной мездро́й к солнцу и сохла растянутая медвежья шкура. Осташа развернул скрученный край брюшины и увидел в шкуре два небольших разреза. Мех вокруг них был чёрный от спёкшейся крови. И вправду медведя били ножом в живот. А мездру мужики выскоблили худо, но всё ж прилипших лохмотьев красной рубахи на ней видно не было.

      – И что, никакого слуха не прошло, что медведь на человека кидался? – спросил Осташа, когда вернулся обратно и уселся у костра. – Никто не пропадал? Мертвяков не находили?

      – Мы по лесам-то особо не шастаем, не вогулы, – ответил дядя Федот. – Да и опаска. На Гусельном, говорят, часто медведей видят, нам туда лучше не соваться. Так что никого не находили. И слуха, что человек из лесу не вернулся, тоже не было. Пёс его знает, где медведь ножа отведал.

      – Да уж… – Осташа выдрал клок травы и стал протирать свою чашку. – А вы, мужики, значит, обмываете приобретенье?

      – Нет, не то. Мы, видишь, решили от артели отколоться. Хоть нас, мужиков, в Рассольной всего-то по четырём рукам сочтёшь, а вот решили, и шабаш. На барках, на лесопилке много не заработаешь. Пойдём руду ломать. – Дядя Федот подгрёб в костёр щепок.

      – Федот Петрович горку рудную нашёл, – пояснил молодой мужик. – Сбил нас в артельку малую. Мы ему окла́дную выставили.

      – А много на руде заработаешь? – простодушно спросил Осташа, и мужики засмеялись.

      – Какой оклад возьмёшь, столько и заработаешь, – пояснил дядя Федот. – Побольше, чем здесь на плотбище. А сколько – не спрашивай. Не принято у нас отвечать.

      – Понятно, – кивнул Осташа. – И где же эта горка рудная?

      – На Тесо́вой речке, – ответил дядя Федот и хитро сощурился.

      – А что это за речка Тесовая? Не слыхал о такой. Где она?

      – Где я затёсы поставил, вот там и она.

      – А-а, тайна, значит, – догадался Осташа.

      – Конечно, тайна. Разболтаю – так кто другой ушлый объявит руду своей, и плакал мой оклад.

      – А как ты, дядя Федот, руду находишь? Вроде все горки одинаковы… Всякий раз, что ли, дудку бьёшь?

      – Зачем же сразу дудку бить? – улыбнулся довольный Осташиным вниманием