Золото бунта. Алексей Иванов

кровью.

      – Пить дайте, – прохрипел Осташа, закрывая глаза.

      Ноги Петруньки тотчас зашлёпали по лужам. Осташа медленно сполз по заплоту и сел, опираясь на доски спиной. Никешка бегал вокруг и квохтал, как курица. Осташа с трудом поднял руку, сунул палец в рот и провёл по зубам. Вроде все целы, только шатаются.

      Оказывается, уже моросил дождик, холодил грудь и живот. Рубаха висела мокрыми клочьями. Осташа сунул ладонь за пазуху. Кошеля не было.

      В разбитые губы сунулся ковшик. Осташа взял его обеими руками и выпил, проливая на грудь. Потом открыл глаза. Никешка сидел напротив на корточках, точно собака. Петрунька угрюмо стоял поодаль.

      – Жалко батьку-то? – спросил его Осташа.

      – Не жалко, – зло сказал Петрунька и шмыгнул носом.

      – Когда-нибудь я его убью.

      – Пойдем, Остафий, до меня, – попросил Никешка, будто был в чём-то виноват. – Помоешься, отлежишься, маманя накормит, рубаху заштопает…

      – Домой поплыву, – ответил Осташа и начал медленно подниматься, цепляясь за доски забора. – Нагостевался… Кто тебя позвал-то?

      – Да вот он… – Никешка кивнул на Петруньку.

      – Не провожайте, – сказал Осташа и фыркнул кровью из носа.

      Он потащился вдоль забора к реке. Никешка и Петрунька робко шли позади. Осташа остановился передохнуть, оглянулся и погрозил им кулаком.

      На берегу Кумыша, преодолевая дурноту, трясясь от холода, Осташа возле своего шитика встал на колени и начал умываться. Бурая вода текла в рукава, за ворот. В голове всё раскачивалось, руки еле двигались, ломило в груди, ножом полосовало между рёбер. Осташа вытащил из лодки шест и, опираясь на него, поднялся во весь рост.

      – Эй, сплавщик, – услышал он сзади и медленно, как мельничный жёрнов, оглянулся.

      На берегу стояла Неждана, от дождя накинувшая на плечи шабу́р. Руками она придерживала его за отвороты. Теперь, когда Неждана не опускала лица, Осташа увидел, как она красива про́клятой, Колывановой красотой.

      – Ничего не забыл на берегу, сплавщик? – насмешливо спросила Неждана.

      – А я ничего на берег и не брал, – глухо ответил Осташа.

      Неждана подошла поближе, оглянулась и, отпустив отвороты шабу́ра, стала расстёгивать у горла рубаху. Глядя Осташе в глаза без стыда и страха, она сунула ладонь к телу, почти обнажив белую большую грудь, и вытащила грязный и мокрый кошель.

      – Твоё? – спросила она.

      – Кто нашёл, тот и хозяин…

      – Тогда дарю, – просто сказала она и протянула кошель Осташе.

      Осташа не брал. Неждана подержала кошель на весу, потом гибко наклонилась и положила его у ног Осташи.

      – Приходи ещё, – просто сказала она, повернулась и пошла по дороге в деревню.

      Осташа глядел ей вслед, но вместо благодарности испытывал лишь жгучую, палящую ненависть. «Видать, девку в грозу с серебра умывали – красивая… Снасильничаю – будет знать Колыван», – зло подумал он.

      ЛЮДИ