Там, за зорями. Оксана Хващевская

той ночью, в домике бабы Мулихи от ее таинственного любовника тоже пахло! Пахло как-то по-особенному. То ли таким был запах его тела, то ли это все же был дорогой парфюм. Тогда и сейчас Злата не могла сказать со всей определенностью, но одно было очевидно: этот запах действовал на нее одинаково и тогда, и сейчас, пробуждая некое неясное томление. Совпадения? А не слишком ли их много? Девушка сжала ладони в кулаки и уперлась взглядом в туфли Дороша.

      «Неужели это он? Нет, это невозможно! Это невероятно!» Вместе с тем в поведении мужчины это многое объясняло. И в первую очередь его фамильярность и его отношение к ней.

      – Скучаешь? – спросил он и опустился рядом на корточки, пытаясь заглянуть ей в лицо.

      – Нет, – коротко бросила девушка, прочистив горло.

      – Ты что, дуешься? – все так же улыбаясь, не отставал он.

      Губы девушки дрогнули в едва уловимой улыбке. Самомнения Дороша хватило бы на десятерых. Злата выключила и закрыла ноутбук и стала засовывать его в сумку.

      Ладно, допустим, той ночью действительно был Дорош и это с ним она тогда переспала, но все равно это ничего не меняло. Уж неизвестно, что за думал мужчина на этот раз, но вывести ее из себя ему не удастся!

      – А ты пришел извиниться? – подняла к нему глаза Злата и не смогла сдержать улыбки, видя веселые, озорные искорки в его глазах.

      – Ну, да! Знаю, ведь, если не извинюсь, ты уйдешь сейчас домой и захлопнешь калитку у меня перед носом!

      – Извиняйся! – грозно приказала она, но в ее огромных голубых глазах при этом затаилась улыбка.

      – Извини! – сказал Дорош и засмеялся. – Вот надо же, никогда не сидел с девушкой вечером в цветущем саду.

      Он уселся по другую сторону дерева, оперевшись спиной о ствол. Только он и разделял их. Их плечи не касались, но этого и не нужно было. Его близкое присутствие было так осязаемо…

      У девушки мурашки по телу побежали. А вечер как-то вдруг утратил свое очарование, исчез покой, возникла таинственность, а вместе с ней и напряженность. Синие сумерки окутали сад, на землю опускалась тьма, заливался трелью соловей, и ночь приобретала волшебный окрас. И от него, как от бокала шампанского, по крови разбегались искрящиеся пузырьки и кружилась голова.

      – Романтика! – вынес вердикт Дорош. – Что ж ты, золотая моя, вот так проводишь все вечера?

      – А что плохого в этих вечерах? – спросила девушка, спросила спокойно, без вызова, как хотелось бы. То, как он назвал ее, откликнулось в душе чем-то приятным, нежным, почти забытым.

      – Ты все время одна…

      Злата тихо рассмеялась.

      – Теоретически. Но мои многочисленные знакомые и Лешка считают своим долгом раз в день мне отзвониться, чтобы развлечь меня последними новостями, сплетнями и не дать умереть от скуки. Им ведь кажется, я здесь скоро волком завою от тоски и одиночества.

      – Ну, плохо значит они тебя знают. Ты везде на свою голову приключений найдешь! – усмехнулся мужчина.

      – Дробовик верни.

      – Зачем?

      – Мне