Тайны Васильков или мое нескучное лето. Лина Филимонова

сказала я.

      – Я же говорю: канпот, – подтвердила баба Вера. – Я туда еще бруснику добавляю, ежевику и горсть сушеной малины.

      Следующий тост был за бабу Веру, на что она смутилась, выпила, и пошла загонять корову.

      – Хочу вам сказать, – заговорщицким шепотом произнесла Света, Колина жена, как только баба Вера вышла, – этот экзотический компот оказывает на людей очень странное действие. Я-то его уже пробовала, поэтому больше двух рюмок пить не собираюсь.

      И она протянула руку к третьему по счету граненому стаканчику.

      – Очень возможно, что баба Вера добавляет в свою настоечку мухоморы или еще какое галлюциногены, – предположил Колька. – Я как-то привез бутылочку домой, угостил опытных в этом деле друзей. Им страшно понравилось.

      Мы с Белкой переглянулись и взяли в руки стаканы, которые Коля наполнял очень проворно. Настойка была, действительно, очень вкусная. Она пахла лесными ягодами, душистыми травами и еще чем-то очень летним и радостным.

      Потом пришла баба Вера. Потом детей уложили спать на матрасах, расстеленных на полу. Потом мы вышли в сад, прихватив с собой уже ополовиненную бутылку и стаканы. Потом у меня в памяти пробел.

      Помню только, что мы, почему-то шепотом, пели песни группы «Рамштайн», хотя никто из нас, насколько я знаю, немецким не владеет. Еще помню, что мы танцевали. Польку-бабочку. Парами и под соответствующую музыку. Но откуда взялась музыка, ума не приложу.

      Потом мы проводили меня. Потом Белку. Потом снова меня, но Белка почему-то все еще была с нами…

      Чем все это кончилось, не знаю.

      Первый раз в жизни проснулась в кедах. Но под чистыми простынями. Выпила три ковша воды, приняла холодный душ. Вроде нормально. Решила проведать Белку.

      – Мама заболела, – сказала мне Алинка, встретившая меня у калитки.

      – Плохо, – сказала я.

      – Мама говорит, ничего страшного. Просто надо немного полежать. Просила меня не петь, – обиженно добавила Алинка.

      – А тебе очень хочется? – спросила я.

      – Очень, – кивнула я.

      – Ну тогда ты иди в сад, в самый дальний уголок. Туда, где крыжовник растет, знаешь? – Алинка кивнула, – и там пой.

      – А кто меня будет слушать?

      – Там живут бабочки, жучки и божьи коровки. И еще птички иногда прилетают. Они очень любят, когда им поют песни.

      – Тогда я спою им песню про кораблики, – радостно выкрикнула Алинка и побежала в сад.

      Белка лежала на диване с мокрым полотенцем на голове. Бледная и раскаивающаяся.

      – Что, плохо? – спросила я.

      – Плохо, – сказала Белка.

      – Ничего, пройдет.

      Белка посмотрела на меня с нескрываемым упреком.

      – Эта ваша настоечка… – начала она.

      – Чья это – ваша? – возмутилась я. – Лично я не имею к ней никакого отношения.

      – Ты меня туда привела, – сказала Белка прокурорским голосом.

      – Я не виновата, – жалобно произнесла я. – Меня саму коварно заманили. Но от бабы Веры я такого не ожидала.

      – Больше никогда, – сказала Белка.

      – Абсолютно