Когда закончатся белые ночи. Анна Игоревна Романова

он просто давно уже предпочитал не обращать свой взор туда, где мелькал Кирилл Воронов.

      – М-м? Хочешь? – Кирилл говорит (скорее мурчит, как довольный кот) тихо – так, что сотрудница отеля, скорее всего, слов не разбирает; его дыхание щекочет ухо; а смысл слов доходит только тогда, когда Кирилл чуть отодвигается от ее лица и произносит уже громче:

      – Принесите, пожалуйста, один «Секс на пляже». И запишите на тот же номер, на который выпишите штраф.

      Вот дура!

      Он просто издевается. Смеётся. Развлекается.

      В ту ночь… Она сама себя предложила. А он явно дал понять, насколько сильно —ни насколько – в этом заинтересован. Пусть она и ляпнула про угрозу… Вряд ли его бы так сильно это напугало.

      Все, что Кирилл вытворяет сейчас – сегодня и вчера – просто его способ поглумиться.

      – Хорошо. – Девушка кивает, но Василиса едва ли может сфокусировать взгляд на ней.

      Никольская догадывается, как они с Кириллом выглядят со стороны: домик, коктейль, эти его прикосновения к её щеке…

      – Спасибо. Буду через пару минут у стойки. – И снова наклоняется к ее макушке, теряя всякий интерес к девушке. Носом легко-легко трется о голову.

      У нее сейчас случится сердечный приступ, серьезно.

      Но нет сил отодвинуться.

      Нет сил послать.

      Потому что ей в жизни не было так приятно, как сейчас. Так хорошо, так…

      Василиса едва заметно сжимает бедра плотнее. Жаль, с мурашками ничего сделать нельзя.

      – Ты что, бронируешь дом, чтобы курить тут?

      Проклятье! Она задает вопрос, чтобы… отвлечься от своих ощущений? Или чтобы дать себе и ему повод задержаться так хоть на минуту?

      – Почему нет? – Он все еще(и правда подобно довольному, объевшемуся сливок коту) трётся носом о волосы, дышит в макушку. И Василиса чувствует, как его пальцы легко касаются верха шеи под волосами.

      Быстро пробегаются по затылку, чуть надавливая, круговыми движениями массируют кожу головы.

      – Нравится?

      Она едва успевает себя остановить, чтобы не откинуть голову назад. Именно его вопрос помогает ей держаться. Помогает злиться.

      – Почему бы просто не уехать?

      Его запах сейчас без примеси туалетной воды.

      Но все еще кружит голову сладостью гвоздики и горечью табака.

      – Я хочу покурить тут. И покурю.

      С головы рука снова опускается вниз, обхватывает шею, разминает. Лучше, чем массаж в этом чертовом СПА.

      Кажется, открой Никольская рот – ничего связного она не скажет. Сама замурчит. Поэтому Василиса лишь сжимает губы.

      – Знаешь, что еще хочу?

      В могилу ее свести. Лишить подруги. Лишить последних нервных клеток. Лишить спокойного сна.

      – Ума не приложу. – Больше себе под нос, чем в ответ ему, бубнит Василиса.

      – Так что на счет секса на пляже?

      – Не люблю алкоголь.

      – А я не про алкоголь.

      Василиса резко оборачивается – он убирает руку. Но не отодвигается.

      Зря это она…

      Сантиметров десять между их лицами – а у нее выходит смотреть