Во имя себя. Нина Грай

плотно прикрыла дверь в комнату, повернулась к сестре.

      – Она знает?

      Стыдливо опущенные глаза, и замерцавшие вокруг волос искры дара стали мне ответом.

      – Соня, ну как же так! А если матушка узнает? Или – Ваятель, упаси – батюшка?!

      – Поля нашла записку. Это случайно вышло! Он написал, что занят в городе и не сможет приезжать часто. Я так расстроилась и оставила её на столике, а Поля зашла обувь забрать… Но я с ней поговорила! Она обещала сохранить всё в секрете, если я не забудусь. – К концу этой речи Соня нашла в себе силы говорить, не отводя взгляда. – Давай не будем об этом. Лучше поговорим о тебе, сегодня же твой день.

      – Мне это не нравится, Соня. Ты даже не говоришь, кто он.

      – Уля, пожалуйста.

      Что оставалось? Я недовольно помолчала и качнула головой.

      – Хорошо. Помоги мне с жакетом.

      Соня покорно поднялась.

      – Уля, правда, почему ты сомневаешься? Ты же всегда хотела такого замужества, как у бабушки с дедушкой. Твердила, что семья строится на договорённостях, а теперь волнуешься, понравишься ли ему.

      Повернувшись так, чтобы сестре было удобно застёгивать мелкие пуговки на жакете, я не торопилась с ответом. Да, брак бабушки с дедушкой всегда был для меня примером. Они построили свою семью на уважении и понимании нужд друг друга. И раньше, и теперь Маргарита Николаевна легко отпускала мужа в постоянные экспедиции: он при помощи своего дара помогал разведывать залежи руд и прочих богатств земных недр. Дедушка же спокойно относился к желанию жены блистать в обществе. Покорившая в молодости высший свет Белой Вежи, бабушка уехала из столицы в имение мужа, лишь когда ей самой захотелось. Такая жизнь была полна риска, ведь суженые должны хотя бы раз в месяц «помогать» друг другу, но они смогли устроить всё так, как им хотелось.

      Тогда я верила, что при желании в любой семье возможно такое понимание, но всё же слышала достаточно и других историй.

      – У Прасковьи вот не вышло, похоже.

      Старшую нашу сестру выдали замуж уж три года назад, и с тех пор в редких письмах подруги детства не было заметно и следа былого жизнелюбия. Соня от такого довода лишь отмахнулась.

      – Ну а у Жорика вот вышло. Помнишь, как ему его барышня на портрете не понравилась? А нынче – матушка батюшке говорила – он её с рук не спускает.

      Старшему брату и правда повезло, я помнила их с женой приезд в гости. Уже беременная тогда Дарья Леонтьевна выглядела совершенно счастливой. То были приятные воспоминания, и я совсем не сразу заметила, что сестра перестала терзать пуговки и как-то притихла. Всхлипнула. Замерцали искры дара.

      – Соня, ты плачешь что ли? Соня, ну перестань! – Обняла её, прижала так сильно, как смогла. – Говорила я тебе, с сердечными увлечениями заканчивать пора. Зачем только душу травишь.

      – Отпусти! Я же тебе платье прожгу!

      – Да и пусть, что у меня платьев мало? Уж шестнадцатый год, а всё простых вещей не понимаешь.

      – Уля, что… Что мне делать? – сестра