Моё темноглазое несчастье. Рацлава Зарецкая

что он улыбался. Двуличный засранец!

      Мина все говорила и говорила о диете Джэхи, и я уже не знала, как мне вежливо ее послать и отключиться.

      Завершить разговор с ней мне помог Юрка, который вернулся в машину и, окинув пустое заднее сидение, вопросительно уставился на меня.

      – Ой, Мина, пришел мой напарник! Нам надо ехать! Пока-пока, – прощебетала я, скинула вызов и ответила на немой вопрос Юрки:

      – Он в магазине.

      – Уже нет, – сказал Юрка, указывая мне за спину.

      Я проследила за его пальцем и увидела курящего у входа в магазин Джэхи.

      – А говорила, что он не курит, – усмехнулся Колганов. – Хорошо же ты знаешь своего любимчика.

      Мне даже возразить было нечего.

      Вздохнув, я откинула сиденье и приготовилась ждать, пока Его Величество соизволит докурить, а курил он невыносимо долго, словно нарочно раздражал меня. Закончив, этот засранец сел в машину и, лучезарно улыбнувшись Юрке, мило так поинтересовался:

      – Можем ехать?

      – А хот-доги не будем? – разочарованно спросил у меня Колганов.

      – Я купила нам булочку и коктейль. – Я указала на пакет у себя на коленях. – Поехали.

      Может, минут двадцать назад мне хотелось этих хот-догов, но сейчас от двуличности Джэхи тошнило так, что вообще есть расхотелось.

      Без всяких пререканий Юрка пристегнулся, завел машину, и мы тронулись.

      Больше я назад не косилась. На душе было так неприятно, будто разочаровалась в ком-то очень близком. Нет, эти дни не будут прекрасным отпуском, они станут сущим адом для меня! А Ли Джэхи больше не моя плюшечка. Отныне он – мое несчастье!

      Глава 6

      Мой родной город встретил нас туманной мглой и чем-то средним между дождем и снегом. Уже на въезде в Алексеевск аккуратно припорошенные снежком поля и леса исчезли, уступив место грязной слякоти. Проезжающие мимо выездной стелы машины, специально или же нет, поддавали на этом месте газу, и летящая из-под колес грязь попадала прямо на первые четыре буквы в названии города, превращая тем самым Алексеевск в Сеевск.

      – Кажется, немного кривит, – заметил Юрка, кинув беглый взгляд на стелу.

      – Ее кривит уже лет десять. С тех пор, как в нее въехал бывший местный киллер по кличке Полковник, – сказала я, провожая глазами заляпанную и кривую стелу.

      – И почему ее до сих пор не поправили? – удивился Юрка.

      – Боятся, – ответила я. – Полковник-то теперь местный миллионер, филантроп и…

      – Гений? – весело предположил Колганов.

      Улыбнувшись, я посмотрела на него и помотала головой:

      – И кандидат в мэры города.

      – А-а-а, – протянул Юрка. – Ну, почти. Будешь за него голосовать?

      – Разумеется!

      Мы оба громко засмеялись. От нашей болтовни и жара окна в служебной старенькой Вольво начали стремительно запотевать. Юрка немного опустил стекло, впуская в салон прохладный воздух. Сразу же с улицы послышались сигналы, крики какой-то визгливой женщины и плач ребенка. Выскочившая слева грязнющая белая «девятка»,