Человейник. Захар Ковалёв

была не из самых приятных. Гена наверняка решил набить себе цену. Впрочем, отец Димы прекрасно знал на что идёт. Ему было крайне неприятно иметь дело с людьми, ставившими себя выше других из-за своего финансового положения.

      – Твоя фамилия очень необычная, – с интересом отметил Гена. – Блаженный…

      Володя снова кивнул. Наверное, у него заболит шея к концу встречи.

      – Очень редкая украинская фамилия.

      – Украинская?

      – Да, а есть сомнения?

      – Нет, что вы, – отмахнулся Геннадий Васильевич. – Самое главное, что славянская. Хотя у меня нет никаких предрассудков по поводу национальных принадлежностей. Мне, в сущности, наплевать с каким слоям относится муж моей дочери. Мне просто нужно, чтобы она была счастлива. Тем более, ваш сын очень неплохой мальчик!

      – Дима будет очень хорошим мужем вашей… твоей дочери.

      – А вы знаете, я вам верю! Но… – Гена начал разливать коньяк.

      – Говорят, всё, что было сказано до «но» не считается.

      Они оба усмехнулись.

      – Но, – продолжил Гена, – доверяй, но проверяй! Слышали такое?

      – Стало быть, вы решили что-то проверить?

      Они оба взяли рюмки. Атмосфера между ними достигла пика накаливания. Дмитрий Геннадьевич не знал, как в рамках приличия объяснить тому свои опасения. У него в голове витали только мысли о запугивании или шантаже. Во всяком случае, такие методы постоянно работали. Простые предупреждения в большинстве случаем венчаются не успехом, а, если предупредить человека удалось – скорее всего он сам это воспринял как шантаж.

      Однако у них беседа очень культурная, почти на равных. Как Володя может воспринять его слова? Вспыльчивостью отец Димы не обладал. На его лице такой же холод, как на губах Машки Токаревой. В случае, резких высказываний скорее всего, он с таким же лицом приступит к действиям или ещё больше резким высказываниям. Раз в столетие свершаются такие моменты, когда два непоколебимо сильных человека встречаются между собой и думают, как поближе подступиться друг к другу.

      – Будь вы на моём месте, не поступили бы вы также?

      Владимир Альбертович улыбнулся. Неожиданно они оба начали переходить на «вы».

      – Я не на вашем месте, Геннадий. Тем более, не имею ни малейшего предположения, как вы собираетесь поступить в этой вполне естественной и даже можно сказать, обыденной ситуации.

      – У вас была дочь, Владимир?

      – Нет, у меня двое сыновей.

      – А у меня одна дочь. Всего одна, понимаете? Больше никого на этом свете у меня нет.

      – Так вы беспокоитесь за неё? – Будто удивился Владимир Альбертович.

      – Беспокоюсь? Вы глумитесь надо мной, – (Владимир отрицательно замахал головой, положив руку на сердце) – Вам должно быть, кажется, что дочь, которую ты сделал, держал на руках, пеленал, кормил, работал день и ночь, чтобы та ни в чём не нуждалась, которую ты воспитал легко отдать совершенно другому мужчине?!

      – Вы